Когда человек теряет память, он заболевает деменцией и его личность постепенно разрушается. Когда общество теряет память, оно точно так же разрушается и превращается в хаотическое собрание разрозненных единиц. Человек, потерявший память, становится или невероятно агрессивным, или впадает в ступор. Точно так же и в обществе без памяти расцветает агрессия, или же члены его погружаются в пассивное безмолвие. А чаще происходит и то и другое…
Сегодня у нас продуманно, последовательно отнимают память. Стирают с лица земли остатки ГУЛАГовских лагерей, чтобы не осталось места, где можно было бы вспомнить о том, что здесь творили. Музей истории политических репрессий "Пермь-36" уничтожают. Пытаются срывать таблички "Последнего адреса". Пытаются задушить штрафами Сахаровский центр. Пытаются помешать увековечить память Немцова. Закрывают доступ к архивам. Собираются сгноить в лагере Юрия Дмитриева.
И теперь новый удар — генеральная прокуратура подает иск о закрытии Международного Мемориала* — одной из самых первых правозащитных организаций в России, места, где работает множество благородных, самоотверженных людей, которые пытаются несмотря ни на что сохранить нашу память.
Я помню набитый зал в 1989 году, когда проходила учредительная конференция Мемориала. В тот момент казалось, что создается основа для осмысления прошлого, для его очищения и для начала совершенно новой жизни. Не вышло. Пока не вышло…
Ну что же. Продолжаем разговор.
При всей чудовищности того, что сейчас происходит с Мемориалом, я думаю о том, как Солженицын ходил кругами по саду в Переделкине и таскал за собой вилы, чтобы отбиваться в случае чего, а потом возвращался в дом и снова садился за рукопись "ГУЛАГа". Представляю, как Шаламов, вышедший из своего ада, садился и писал про стланик. Представляю Юрия Дмитриева в камере и людей, приезжающих в Сандармох или на 12 километр под Екатеринбургом, чтобы оставить там фотографии своих убитых родных, прикрепить листок с их именами к дереву. Думаю о тех, кто создает таблички "Последнего адреса".
И я точно знаю, что память жива. Ее пытаются убить, затоптать, но она жива. И главное, что нам следует делать, — поддерживать ее всеми силами.
Я уверена, что даже если прекрасным сотрудникам Мемориала не удастся отстоять свою организацию, то они все равно найдут способ продолжить свое благородное служение и снова, снова и снова, несмотря ни на что, раздувать угасающий огонек и сохранять историческую память.
И наша задача — тоже участвовать в этом. Участвовать так, как каждый может и как по силам каждому. Рассказывать детям о том, что было в прошлом, и о том, что происходит сейчас. Не забывать великие книги, как бы ни было тяжело их читать, не верить тем, кто говорит, "а зато Сталин выиграл войну" или "взял с сохой, а оставил с атомной бомбой" (тоже мне достижение — и, кстати, Черчилль такой глупости не говорил).
Вот только я точно знаю, что я не буду делать: я не буду стенать о том, что в очередной раз снизу постучали, или восклицать: "не забудем — не простим".
Давайте вместо этого приложим все усилия, чтобы историческая память осталась жива, а ложь как можно меньше засоряла наши мозги.
Пойду готовиться к следующей лекции про Сталина.
*Минюст внес Мемориал в реестр иностранных агентов, с чем ни я, ни организация не согласны.
! Орфография и стилистика автора сохранены
