Потрясающая история Александра Бусарова, выложенная на сайте Радио Свобода, напомнила мне об одной, пусть и не столь драматической, но тоже истории из этого ряда.
Дело было году в 1979. Я заехал к Вене и Галке Ерофеевым на Флотскую. Народу было, как часто, довольно много. Люди у Ерофеева встречались самые разные - от блистательных ученых и литераторов до явных персонажей "Москва-Петушки", но такого я не видел никогда: аккуратно постриженного, холеного, в строгом и нездешнем сером костюме и при галстуке.
- Вень, а это-то кто?
- А пойдем, познакомлю. Это цензор.
- В смысле?
- Ну, самый натуральный цензор, Главлитовский.
- ???
Веня нас познакомил, и что-то в этом молодом человеке мне показалось интересным. И мы разговорились. Осторожно, на дистанции прощупывая друг друга.
- У меня отец - партийная шишка. А я возомнил себя писателем. Ну, к 3 курсу Литинститута я понял, что таланту-то никакого. И решил - в общем стал, к отцовскому удовольствию, цензором. Должен же хоть кто-то понимающий в литературе литературу пропускать. Настоящую.
И тут я - надо же было так попасть пальцем в небо! - и говорю: Да, вот тут недавно в Иностранке проскочила потрясающая повесть Джона Фаулза "Башня черного дерева". Не понимаю как такую пропустили. И какой м**ак к к ней написал абсолютно идиотическое предисловие-рецензию.
- Спасибо! - услышал я в ответ, - за "му**цкое предисловие".
- Не понял?
- Я его и писал )))
- Зачем?
- Ну, это просто! Я понял, что повесть аховая, но непроходная абсолютно. И что хочу ее опубликовать. А ведь как это делается? Переводится, пишется такая вот рецензия-предисловие и относится на визу паре-тройке партийно-литературных бонз. И моя задача была: написать так, чтобы ни у одной собаки даже мысли не возникло после такого предисловия заглянуть в сам текст. Ну вот видишь - удалось! И ты только подтвердил, что удалось! - сказал он, спокойно и тренированно-сдержано улыбаясь.
Я не помню, как его звали. Кажется, мы больше не встречались. Но натыкаясь в те годы на невозможные, непроходные публикации, я всегда вспоминал его и наш разговор.
! Орфография и стилистика автора сохранены
