Сегодня сотрудники "Водника" подарили нам с Людмилой по красивому освященному куличу. Было очень приятно, спасибо. Еще приятней было бы, если бы арестованному Гаскарову как-то без нашего участия выдали бы физраствор для линз, он не снимает их уже пятый день, а так нельзя. Ну пустяк же в самом деле...
Гаскаров — в камере на 10 человек. Телевизор, холодильник есть. Но из-за праздников он оказался в такой вот изоляции — не придет передача, не придут адвокаты. Нет сменной одежды, нет необходимых гигиенических средств, нет книг. Но держится. Передает, чтоб за него не волновались, что арест не стал неожиданностью, хоть дело свое считает совершенно политически мотивированным.
Так на суд была представлена подробная и лживая справка из ЦПЭ, в которой, например, говорилось, что Алексей был осужден по делу о нападении на Химкинскую администрацию, хоть всем известно, что он был оправдан. Алексея опознали по Болотке два "засекреченных свидетеля". Видимо, пострадавшие омоновцы у следствия закончились...
Степан Зимин, восьмиместная камера. Благодарит за письма и поддержку. Хотел бы получить продвинутые учебники арабского и начинающие — английского. Только совершенно непонятно, как эти книги ему передать. По передачам книг пятый СИЗО самый вредный. Хочет получать только "книгу почтой". Степан просит подписать его на Коммерсанты дэйли и Власть и что-нибудь про спорт. И, говорит, что не очень верится в успешное завершение всего этого дела. Но что делать?..
Владимир Акименков сначала как-то грустен, даже мрачен. Потом, вроде, разговорился. На голове у него свежая ссадина, говорит, что вчера ударился об угол шкафчика над раковиной. Почему-то показалось, что у него сложились не лучшие отношения с сокамерниками, там экономические в основном. Но, возможно, я ошибаюсь. Телевизор поставили, смотрят. Владимир отвечает на все письма. Он говорит: это хорошо, это замечательно, что приходит столько писем. Цензура более-менее либеральная. Хоть вымарывают все номера телефонов, все иностранные слова. Всем привет, благодарности.
Ярослав Белоусов. Спрашиваем, кто самый старожил в камере. Ярослав скромно сообщает, что теперь уже он. Мда. Страшно подумать, уже год... Здоровье, говорит, нормально. Книги в библиотеке старые...
Денис Луцкевич. Телевизор унесли чинить вчера, обещали вернуть сегодня. Камера ждет. Все просит, чтоб передали кроссворды, журнал "Ребус". Письма — приходят. Ну и новенькие наши, к сожалению.
Илья Гущин. Следователь, говорит, за все это время приходил один раз — и то по инициативе адвоката. Письма приходят, газеты приходят. Особое спасибо передает за холодец в передачи, говорит, давно его не видел, всей камере очень понравилось.
Дмитрий Рукавишников. Ну, он такой, неунывающий. Следственных действий никаких тоже что-то нет. Да и адвокаты давно не заглядывали. Да еще и пресса почему-то не приходит.
Александр Марголин. И к нему следователь не приходил с момента задержания. Получает письма, отвечает. Писал в Росузник о том, что сокамерники в церковь никак не попадут и к стоматологу. Тут отдельно отмечу, что ребята практически единогласно возлагают надежды на митинг 6-го мая. Они зовут людей туда прийти, надеются, что кто-то подтянется. Они считают это действительно важным для своей судьбы.
Я пойду на митинг. И всех туда зову. Давайте проявим солидарность! ...Ну и как не зайти к Боровикову? Он накосячил, конечно, за жизнь, но ведь жалко человека. Тоже без книг скучает. Но держится вообще хорошо, хоть и немного особняком. Тут, говорит, ЦПЭшники к нему наведывались. Завербовать пытались. Я говорю: хоть обещали чего? Говорит: ничего не обещали. Хотели получить показания на людей, на которых, как они предполагали, Георгий сердит или обижен. Он, по его словам, разумно отказался.
Ну и хорошо. Хоть и ну их нафиг, без адвоката с ними разговаривать? От них добра не жди.
Общая проблема СИЗО — со стоматологом. Ну не хочет тот идти работать на зарплату в 30 тысяч (вакансия висит на сайте Водника). Нет тут стоматолога—добровольца? А те, которые все же находятся, зубы не пломбируют, а чисто дерут. Ну а че? Сотрудники говорят: они же дают разрешение на удаление зубов? Сами подписывают. Ну а что делать человеку с сильной зубной болью? Он в таком состоянии что хочешь подпишет. Вот и соглашаются. А зубы бы не драть, а лечить...
Я устала. Завтра в СИЗО не пойду. Нам же не только с политзаключенными надо поговорить, а со всеми в камере, чтоб не проявлять избирательность. Не все заключенные хотят поговорить о своих проблемах, но многие хотят. Мы же не можем прийти в камеру и не выслушать, а иногда — и не вытянуть рассказ о проблемах. Болезни, избиения при и после задержаний, обвинительное следствие, безразличный суд, рваные матрасы — вот это все. А надо б идти и в другие камеры, обходить, опрашивать.
У нас людей и сил на это не хватает. Плюс сейчас нас всех объявят иностранными агентами и выпрут прочь из ОНК. И кто тогда будет все дела доводить до конца? Я не знаю. Грустно.
! Орфография и стилистика автора сохранены
