Однажды я в своем блоге уже писал об этой книжке. Хочу еще раз посоветовать ее прочесть.
Ее написал русский мальчик, усыновленный американкой: в соавторстве с людьми, которые его спасли, вырвав из лап российских органов опеки.
Называется "Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка". Предисловие к русскому изданию написала Наталия Водянова. Книга есть на "Озоне", да и во многих интернет-магазинах.
Русский перевод я не читал, но не думаю, что он слишком отличается от оригинала, который называется "Мальчик из дома ребенка номер 10".
Московский дом ребенка №10 я хорошо знаю. Это в районе метро Новослободская. Сейчас его, правда, закрыли, якобы на ремонт, а там кто знает. Органы опеки говорят, что когда-нибудь снова откроют. Хотя земля там на вес золота.
Я, пока не уехал в Италию, там бывал много раз. Раз двадцать. Это как бы был дом для детей с пороками умственного развития. На самом деле с пороками там было не больше половины, остальные - нормальные детишки, которые сидели там в четырех стенах и нос к носу с действительно умственно отсталыми.
Я каждый раз думал об их перспективах, если их не заберут и не усыновят. Усыновляли там детей в основном иностранцы, русских отпугивало название учреждения.
Книга, которую я советую прочитать, это душераздирающая история судьбы страдающего ДЦП мальчика Вани, талантливого и тонко организованного, которого поместили к душевнобольным.
Его судьбой занялись британская журналистка и ее колега из США. Они боролись за него. В отместку мини-Астаховы и мини-Никоновы изъяли Ваню даже из этого учреждения, где его ежедневно опекали хотя бы сердобольные нянечки. Собралась специальная комиссия и отправила его в психиатрическую больницу, подальше от подозрительных иностранцев. Его следы потерялись. Герои книги смогли найти его только через полгода.
Там все лежали голые на пластиковых, похожих на корыта, кроватях, без белья, в собственных испражнениях. Ребенок, который уже многое умел, невероятно деградировал, это было почти животное.
История его дальнейшего спасения - в книге. И главное. В английском издании (и в итальянском) никто не зашифрован. Там все названы - нянечки, чиновники, врачи - названы своими именами и фамилиями.
Родина должна знать своих сволочей. Все они живы и наверняка работают по специальности в другом месте.
Когда я был в этом доме ребенка номер 10, там все было довольно чистенько и аккуратно. С девяностых годов, которые описываются в книге, там многое изменилось. Много игрушек, дети прилично одеты. Полностью поменялся персонал. Появились какие-то благотворительные организации, которые оказывали дому помощь. Но кое-что за внешне красивым фасадом меня смутило, помнится.
Посмотрел, как детей кормят. В одну тарелку льют сначала суп, потом туда кладут (прямо в суп) манную кашу, в нее бросают кучочек мясца и на все это плещут сверху компотом из сухофруктов. Только после этого эту бурду, как будто бы для свиней приготовленную, подают детям.
Им так меньше возни.
А после обеда я заглянул в спальню: вся большая комната в кроватях, от стены до стены, ни одной свободной, почти все дети или косоглазенькие, или чернявые (от них из роддомов убежали их матери, забеременевшие от "гостей столицы"). На кроватях не было ни одеял, ни подушек. А дело было в ноябре, из окон сквозило вообще-то. И лежали они там, как креветки, скрючившись.
А ведь это к моменту закрытия считался чуть ли не лучший дом ребенка.
Соски им не давали от рождения, так тоже проще персоналу, у всех этих детей был во рту палец. С самого утра и в с перерывом на послеобеденный отдых врубался, очень громко, телевизор.
Годовалых детей глушили сериалами, новостями, Петросяном. Гулять их водили только летом, осенью и зимой тяжело одеть и раздеть такую ораву.
Когда мы с женой вынесли одного во двор, окруженный высоким забором, он испугался навалившегося со всех сторон огромного мира и только когда увидел засохший цветок мальвы и зачарованно стал им любоваться, это его успокоило.
Это был абсолютно здоровый ребенок, которому предстояло жить в окружении детей с психическими отклонениями. Мы знаем итальянцев, усыновивших в этом доме ребенка детей, уже несколько лет наблюдаем за их развитием, ни один диагноз, поставленный врачами в этом учреждении, не подтвердился и, наооборот, врачи не увидели совершенно очевидных вещей.
Самое тяжелое было появиться там в дверях или заинтересоваться каким-то ребенком. Он тут же начинал тянуть к тебе ручки с таким выражением лица, что хотелось забрать оттуда не только его, но их всех. Они никто не умели говорить, но их глаза говорили каждому незнакомому взрослому: возьми меня! После того, как я написал у себя в ЖЖ об этой книге, я получил письмо от того самого журналиста, который спасал мальчика.
Он дал его адрес, рассказал о его судьбе. Ваня, которого крестили нянечки в доме ребенка, сейчас, уже будучи Джоном, остался православным, он активный прихожанин православной церкви св.Павла в городке Эммаус, Пенсильвания. Вы даже можете написать ему: John@johnlahutsky.com.
К Джону поехали журналисты из журнала "Сноб", сделали репортаж.
А вот и соавторы - Алан Филпс (справа) и Джон Лахутски (в прошлом Ваня Пастухов):
А вот таким был Ваня за несколько дней до отъезда в Америку. Рядом с ним спасшая его Сара Филпс, жена Алана, и его детдомовский друг Андрей.
А это уже американское фото:
И, наконец, он с еще одной женщиной, сыгравшей огромную роль в его жизни - с приемной мамой Полой Лахутски:
Об этом мальчике и о его спасителях не расскажет российское телевидение. Оно сейчас целыми днями занято другим: убеждает зрителей, что 100.000 российских детей, спасенных американцами после 1991 года, были вывезены из России с единственной целью - издеваться над ними, пытать их и при первой возможности - убить.
Вообще эта кампания против усыновителей ведется несколько последних лет, в рамках "воспитания патриотизма". Накануне выборов, пытаясь удержать падающий рейтинг, Путин заявил: "Я не сторонник усыновления иностранцами". Сказал, что надо это свести к нулю. Его поддержал Павел Астахов. Вместо усыновления за границу они с Путиным предложили улучшить условия содержания детдомовцев. Направить в детские дома больше денег - и дети будут счастливы.
! Орфография и стилистика автора сохранены
