На путинский счет многие заблуждались. Одни думали о нем слишком хорошо, другие – слишком плохо. Правда же оказалась до обидного незамысловата. Путина – нет, есть высокие цены на энергоносители. Именно они, а никакой не Путин определили – быть застою!..
Прав ли я, считающий, что дорогой нефтегаз - вернее, главные выгодополучатели - схватил уходящего Путина за фалды пиджака ("Стоять!"), или сам Путин изначально не чаял слинять – все едино. Тут от него ничего не зависит.
Точно также в свое время захлебнулись косыгинские реформы, когда нефтяной экспорт для экономики СССР стал значимым фактором. Реформы, раскрепощение частной инициативы – вещи рискованные. Граждане, обросшие частным жирком на длинном поводке, - не подарок. Намаешься с ними. У стран, лишенных спасительного "нефтегаза", другого выхода нет: приходится частника холить и лелеять, ибо именно он – источник налоговых поступлений и всякой благостыни. Там же, где деньги сами из земли прут – только руки подставляй – неизбежен застой.
От Путина, подмявшего под себя СМИ, региональную власть, самые доходные отрасли, превратившего "силовые министерства" в репрессивный аппарат и учредившего отряды хунвейбинов, зверства ждали. А он чижика съел – стал "уважаемым генеральным секретарем нерушимого блока единороссов и беспартийных". По многочисленным просьбам трудящихся "простых русских баб" и не менее простых инвалидов-колясочников.
Над всеми "и" отныне расставлены точки. Пока нефтегаз на уровне – будет застой. Если резко падать начнет (или цена, или объемы потребления) – жди "перестройки". Правда, Михаилу Второму (Касьянову) сохранить контроль над ситуацией будет еще сложнее, чем Михаилу Первому (Горбачеву). Но это все в далеком будущем, контуры которого смазаны. Нас же интересует, в первую очередь, настоящее…
Путинский застой уже вошел в жизнь. Спокойно и прочно. Как "водопровод, построенный еще рабами Рима". Вот что говорит Александр Дугин – человек, политическая биография которого началась с отчисления из МАИ за растянутый там транспарант "Пиздец вашему поганому Совдепу! ":
"Да, было скучно, обыкновенно, обыденно. Да, ярких идей и умных концепций не принимали, а поскольку я только этим и живу (философскими теориями, поисками, фундаментальными потрясениями), для меня это было невыносимо.
Но таких, как я, были единицы. Основному народу та жизнь нравилась. Я раньше не понимал, чем жил основной народ и что может с ним сделать безответственная интеллигенция... Теперь понимаю...
Поэтому я сторонник путинского пути, поскольку это и есть прогресс и счастье для моего народа. А кто не с ним, жестоко за это поплатится..."
А вот дугинский антипод – Андрей Бабицкий "заходит в эти мутные, затянутые тиной воды без малейших опасений и брезгливой гримасы":
"Тогда, в брежневские времена, мы не имели доступа к политике, нас разлучили с ней навечно. Но взамен у нас были "сосиски сраные", которые мы обсуждали на собственных кухнях, тихо повизгивая, не в силах смеяться.
Нам было отказано в праве претендовать на свою страну и ее богатства, как и сейчас, но у нас никто не мог отнять наши библиотеки и музеи, нашу дружбу и любовь, портвейн "Агдам", рыбалку и "вражеские голоса".
Нам не принадлежало государство, но и мы не принадлежали ему. Мы занимались собой, "лопатили" литературу, историю и философию, не считали образование и вкус смешными погремушками. Карьерный рост на государственных и партийных площадях в большинстве случаев мы оставляли нравственно неразвитым, туповатым согражданам.
Сегодня нам есть чему радоваться. Государство делает нам царский подарок: оно вновь возвращает нас самим себе, забирая себе то, что развращало и тяготило наши души долгие годы – "бабло" и политику. Флаг ему в руки…
А мы будем, как прежде, читать, общаться по кухням, наслаждаться искусством, пить водку, потому что идет дождь, влюбляться и "дивиться Божественным природы красотам".
Вот эта удивительная парадоксальная свобода для тех, кто способен ее вместить, – и есть самое главное. И нужно быть очень неумным человеком, чтобы не суметь извлечь из открывающихся сегодня новых возможностей максимум пользы…
После исторического выступления ткачихи Елены Лапшиной мы может со спокойным сердцем приступить к периодизации путинщины. В ней без труда можно выделить три этапа, почти идеально совпадающие с путинскими президентскими сроками:
- 2000-2004 года – переход от "управляемой демократии" к "суверенной"
- 2004 год – осень 2007 года – переход от "суверенной демократии" к "застою"
- осень 2007 - ? – застой
Как явствует из названия, застой, в принципе, не может быть "переходом" от чего-то к чему-то. Весь путь до "перестройки", которой застой неизбежно заканчивается, он ни на йоту не меняется. Он лишь зреет, как нарыв.
Эту застойную специфику может без труда почувствовать каждый. "Отмотайте пленку" на пару-тройку лет назад. Чувствуете, сколь непредсказуемо будущее? Непонятно, куда дорожка вильнет, на какую лошадь ставить, с кем виски пить. Для закрепления пройденного материала найдите хотя бы выступления нынешних "лоялистов без страха и упрека" (если не сказать кремляди) времен "БайкалФинисГрупп" или разгрома НТВ. Втяните найденное, как следует. Задержите в себе колючий дым и, когда глаза на лоб полезут, выдохните. Забористо? То-то...
А нынче погляди в окно! Под голубыми небесами, великолепными коврами, искрясь на солнце, лежат крахмальные рушники, сотканные заботливыми руками ивановских ткачих. А по ним, аки по суху, шествует вечно молодой генеральный секретарь с эпилированными сиськами. Воздух прозрачен и чист. Ни холмика, ни пригорочка. Есть только горизонт – линия, на которой небо с землей сходится. Да и та линия – воображаемая.
И тишина...
Куда ж нам плыть? Не секрет, что на каждом этапе путинщины эффективное противодействие ей было возможно только в одном, строго определенном формате. В период "управляемой демократии" этот формат – политическая оппозиция.
Были вполне реальные выборы, СМИ находились в руках частников, между которыми были свои – совершенно не детские – противоречия. Противники путинщины из всех лагерей имели тогда кучу возможностей.
"Суверенная демократия" исключила любую несанкционированную деятельность на политическом и информационном поле (Интернет не в счет: во-первых, у него крайне узкая аудитория, во-вторых, он неподзензурен исключительно по техническим причинам, что, понятное дело, "вопрос решаемый"). Отсюда, единственный эффективный формат противодействия – "несогласный". То есть, тотальный протест и откровенное "вызывание огня на себя".
Обратите внимание на нацболов. Переход от "управляемой демократии" к "суверенной" для них означал – переход из зоны полунебытия в зону гиперактуальности. В "управляемо-демократическую эпоху" они из кожи вон лезли, чтобы привлечь к себе внимание. Майонезные обстрелы. Башни в Севастополе и Риге. Алина Лебедева огрела букетом принца Чарльза (за что???). Бахура избили охранники Никиты Михалкова (зачем это было нужно???). В конце концов, Лимонов попал в тюрьму, бо (вдумайтесь!) собирался в Северном Казахстане устроить партизанскую войну a la Че Гевара!
По сравнению со всем этим "праздником жизни" скромные "захваты" Минздрава и приемной АП – сущие пустяки. И вдруг такой резонанс и такое остервенение властей. В чем дело?
А вот в чем: изменился контекст. "Прирожденные несогласные" нацболы оказались самыми адекватными противниками власти в ее новой "суверенно-демократической" ипостаси. Смею утверждать, что основной смысл "Другой России" и "Маршей несогласных" – онацболивание разношерстной компании противников путинщины. Нацболы для "другороссов" были идеальным камертоном, соответствие которому автоматически означало успех.
Более того, на совершенно противоположном фланге впечатляющих (хотя и мимолетных) успехов добились нацбольские двойники – активисты ДПНИ и связанных с ДПНИ националистических организаций. Каша, заваренная ими вокруг "Русского марша", имела отчетливо нацбольский привкус: непримиримая протестность, отвержение идеологической и иной "фофудьи", лояльность к "настоящим буйным" из противоположного идеологического лагеря. Конечно, "нацбольскость" в ходе "Русских маршей" 2005 и 2006 годов едва-едва наметилась, но и этого хватило для того, чтобы до ледяного подмышечного пота перепугать Кремль.
То, что произошло дальше – известно. ДПНИ и Ко не поняли, что они сильны ровно до того момента, пока остаются "несогласными". В итоге, они легко купились на сомнительные прелести Рогозина, поманившего их обложкой от думского мандата (купленной за 10 руб. в московском метрополитене).
Эдуард Лимонов, похоже, вступил на тот же порочный путь:
...в сентябре, во время одной из встреч в кафе на Большой Дмитровке за чашкой кофе, признаваясь друг другу, как полагается дипломатичным всегда политикам, в дружеских чувствах, я вдруг услышал от Дмитрия Рогозина своего рода извинение...
Вон он – самый жыр! Такая самоаттестация – "дипломатичный всегда политик" – это приговор! Или "несогласный" или "дипломатичный всегда политик". Третьего не дано. Даже для такого выдающегося во всех отношениях человека как Лимонов.
Для нацболов же это означает, что Золотой Нацбольский Век подошел к концу. Нравится им это или нет, но каждому теперь придется искать себе новое место в застойной реальности. И здесь они немедленно столкнуться с новой трудноразрешимой проблемой. "Несогласный" – формат, идеально соответствовавший периоду "суверенной демократии". Но мы-то, уже по самый пах стоим в застое! А завтра будем в нем уже по уши! Куда ж нам плыть?
Прежде чем описать новый антисистемный формат, давайте вспомним – что такое застой. Застой – это Вечный статус-кво, у которого нет и не может быть альтернативы, источника, оправдания. Он сам себе и Отец и Мать, и мерило, и оправдание. Ему не нужно твое согласие или одобрение. Вечный статус-кво просто есть.
В этих условиях абсолютно бессмысленна не только "политическая борьба", но и "тотальный отказ" или "радикальный протест". Слова "оппозиционер" или даже "несогласный" пора окончательно и бесповоротно сдать в утиль. Единственный формат, соответствующий застою – это диссидент. И больше никто...
Тип поведения
На днях я, желая освежить в памяти историю диссидентского движения в СССР, полез в Интернет и наткнулся на это:
…Самиздат не "боролся" за свободу слова, а просто реализовывал ее самим своим существованием. Он и стал главным инструментом, с помощью которого независимая мысль научилась выражать себя публично, полностью сохраняя при этом свою свободу.
Идея, что можно действовать не против власти и не за нее, а независимо от нее, что культурная или гражданская инициатива может просто игнорировать негласные запреты, не имеющие никакого законного обоснования, была, конечно, абсолютно нова для советского человека. Но она была и привлекательна — тем, что позволяла проявлять себя открыто, не прячась, не уходя в подполье. Ключевым для нового типа социального поведения стало слово "независимость".
Именно этот тип поведения впоследствии стали называть "диссидентским", а людей, систематически следующих ему, — "диссидентами".
Напомню, что правозащитники (с которым обычно путают диссидентов) появилось несколько позже - на базе стихийного протеста интеллигенции против незаконных репрессий и других форм прессинга в отношении диссидентов – как правило, писателей и общественных деятелей (Синявский-Даниэль, Бродский, Пастернак и др.).
Именно диссидентскому движению мы обязаны тем, что "перестройка", вызванная подешевевшим нефтегазом, привела к краху СССР и дала всем нам шанс избежать нового застоя. Шансом этим мы не воспользовались. Но он-таки был!
Главная ошибка – запускание в диссидентско-правозащитный огород партийного козла Ельцина. Ни за какие коврижки нельзя было корчить из себя "дипломатичных всегда политиков"! В Чехии – Гавел, в Польше – Валенса, в Литве – Ландсбергис и т.д. Первым главой постсовкового государства должен быть именно диссидент, а не партийный бонза со звериным чутьем и бульдожьей хваткой – это аксиома! Совок живуч, нужно не спеша вонзить в него все ритуальные кинжалы в правильной последовательности. Чтоб уж наверняка…
Разумеется, РФ существенно отличается от СССР, а "новейший застой" не будет простой калькой. Скажем, в СССР центробежные тенденции были характерны, в первую очередь, для "национальных окраин", в РФ же, наоборот, "Отделить Кавказ от России " – горячее желание подавляющего большинства жителей Центральной России, рамзаны же кадыровы, сладко сосущие московскую денежную титьку, нынче - главные борцы за единство России. Развитие технологий существенно упростило дела самиздатовские. Подросло целое поколение, не знавшее "совка", что и хорошо и плохо одновременно (наверное, скорее хорошо, чем плохо). И прочие мелочи. Есть только одно существенное различие – в прошлом веке СССР был глобальным конкурентом Запада (а значит, диссиденты и правозащитники могли рассчитывать на его поддержку), путинская же РФ для Запада – страна-экспортер, от которой требуется только одно – стабильность поставок.
Как было сказано выше, диссидентство – это тип поведения. В свою очередь, поведение – проекция мировоззрения, манеры мыслить и чувствовать.
Квинтэссенция диссидентства, как я его понимаю, это фраза Синявского, брошенная им в ходе судебного процесса: "У меня с советской властью не идейные, а стилистические разногласия".
Это не пижонство, как может показаться, а констатация факта.
А вот у "дипломатичного всегда политика" никаких "стилистических разногласий" с "советской властью" нет. Как не было их и у раскаявшегося диссидента Глеба Павловского ("А как дысал, как дысал!"), что и подтвердилось в последствии.
...Переход от "суверенной демократии" к застою остро ставит перед лагерем "несогласных" вопрос о его дальнейшей трансформации. Я убежден в том, что единственно правильное направление этой трансформации - от политики к антропологии. От борьбы за власть, к борьбе за "нового человека".
Вы думаете случайно что ли вместо Касьянова "единым кандидатом от оппозиции" стал 100-процентный диссидент Каспаров, вообще, не искавший этой чести?
"У него нет никаких шансов", - разочаровано качают головами некоторые.
Шансов на что?
Вы можете оставить свои комментарии здесь
