Война Путина – это последняя крестьянская война России.
Ключ к пониманию природы этой войны спрятан в ее демографии. Здесь много работы для специалистов, к числу которых я не принадлежу, но некоторые эмпирические детали настолько очевидны, что их можно фиксировать, не проводя глубоких исследований.
Россия – страна с высоким уровнем городского населения, значительная часть которого проживает в крупных городах. Очень грубо около 65 миллионов россиян живет в городах с населением свыше 100 тысяч человек, из которых половина проживают в городах-миллионниках. Приблизительно столько же россиян живут в населенных пунктах с численностью населения менее 100 тысяч человек, из которых чуть меньше половины проживает в сельской местности.
Не надо быть глубоко погруженным в статистику, чтобы увидеть, что “тягло войны” распределено между этими двумя большими группами неравномерно. Государство парадоксальным образом возложило основное бремя войны на сельское население и жителей небольших городов, и при этом оттуда же получает основной запрос на продолжение этой войны и ее поддержку.
При этом население крупных городов, неся меньшие издержки войны, относится к ней настороженно нейтрально или вообще враждебно. В некотором смысле это не только война России с Украиной, но и война “малой России” с “большой Россией”.
Такой ракурс возвращает нас к вопросу о многоукладности русской жизни.
Сосуществование в России двух “культурных классов” (малочисленных европеизированных элит и многочисленного патриархального крестьянства) было парадигмой, внутри которой развивалось российское общество на протяжении нескольких столетий в имперскую эпоху.
Большевистская революция и последовавшая за ней “советизация” России сгладили это противостояние и спрятали его с поверхности общественной жизни глубоко внутрь (в том числе, благодаря массовому уничтожению российского крестьянства в годы Большого террора и вызванной им ускоренной урбанизации). Однако события последнего времени показали, что эта фундаментальная стратификация России не исчезла полностью. Война, как лакмусовая бумага, проявила остаточную многоукладность русской жизни и сосуществование в ней все тех же двух исторических “культурных классов”, хоть, конечно, и в сильно измененном виде.
Режим Путина – это реванш “малой России” над “большой Россией” за перестройку.
Война – способ, которым “малая Россия” заявляет о своем существовании. При этом власть очень четко понимает, кто именно является ее основной “кормовой базой” и, соответственно, социальной базой войны. Именно поэтому все мобилизационные мероприятия режим проводит крайне осторожно, тщательно взвешивая каждое новое решение на “аптекарских весах”.
Задача состоит в том, чтобы провести не столько “частичную” сколько “локальную” мобилизацию, то есть мобилизацию тех слоев населения, на поддержку которых можно изначально рассчитывать (в том числе и потому, что они наиболее уязвимы для пропаганды) и от которых можно в случае чего откупиться “гробовыми”.
Это циничная, но доказавшая свою эффективность политика. В Кремле прекрасно понимают, что никакой “отечественной войны” нет и быть не может.
Режиму необходимо решить другую задачу – обеспечить активную поддержку войны со стороны “малой России” при сохранении нейтралитета “большой России”. Поэтому жителей крупных городов сознательно пытаются пока “грузить” по минимуму, создавая у них иллюзию, что эта война “не про них”.
В России сегодня два котла: в одном масса кипит, а в другом остается чуть подогретой. За счет разницы температур удается более-менее сбалансировать систему. Проблемы по-настоящему станут ощутимыми тогда, когда ресурсов начнет не хватать, и придется резко повысить температуру во “втором котле”. Власть это понимает и по-своему тщательно готовится, укрепляя стенки котла и затыкая все возможные дыры. Я думаю, до стресс-теста осталось года полтора, не больше.
* * *
В продолжение ранее начатого разговора.
Чем, собственно, опасен для Кремля перенос центра тяжести войны (в прямом смысле слова), в том числе – мобилизационных мероприятий, с депрессивно-маргинальной и преимущественно сельской среды в крупные города, где сосредоточено основное население страны?
Казалось бы, пропаганда и высокий уровень репрессий в состоянии обеспечить единодушную поддержку войне. Это верно для любого тоталитарного общества, каким Россия фактически является уже несколько лет: Германия и СССР - хорошо изученные и наглядные тому примеры.
Так в чем же тогда дело? Почему Путин медлит и не объявляет вторую волну мобилизации, которая помогла бы создать кулак для стратегического наступления и прорыва украинского фронта, в котором Кремль так нуждается? Готов биться о заклад, что это не гуманизм.
Мне кажется, это связано с тем, что существующий режим все-таки является псевдо-тоталитарным или декоративно-тоталитарным. Его идеология войны является фейковой.
Поясню: война для Кремля – инструмент, а не самоцель. Он хочет выжить за счет войны, а не умереть на ней. Это хорошо видно, когда сравниваешь госпропаганду (первый канал и его деривативы) с турбо-патриотической пропагандой (Стрелков плюс). Для последних война – это самоцель, ради которой они готовы спалить "Россию Путина". Путин же и его окружение готовы спалить в войне Россию, но не себя.
Существующий в России режим как был, так и остался криминально-местечковым (и Петербург можно превратить в "местечко", если культивировать в нем атмосферу бандитских окраин). Мессианско-воинственный угар является для него наносным, как тонкий слой золота на чугунной болванке – блестит ярко, стоит мало.
Эта хорошо замаскированная и почти не проступающая на поверхности в условиях войны истинная природа режима накладывает существенные ограничения на выбор им инструментов ведения войны. Обратите внимание, как быстро свернулось, словно скисшее молоко, на просторах России добровольческое движение. И отнюдь не только потому, что иссякли добровольцы. Думаю, их поток при данном уровне контроля массового сознания можно было бы легко подбустить. Но это не делается и, на мой взгляд, сознательно (проследите за мытарствами Стрелкова с его попытками сформировать бригады по образцу 14-го года).
Дело в том, что режиму не нужны добровольцы. Они для него опасны. Ему нужны либо наемники (про деньги), либо маргиналы (тоже, в конечном счете, про деньги, но другие - стиральные машины, унитазы и прочий мародерский шик). Меньше всего режиму нужны сейчас идейные бойцы. Это связано с тем, что у воровского режима очень узкая полоса комфорта. Это зона "нулевой рефлексии".
Кремль хочет опираться на тех, кто готов умереть без лишних вопросов. Эти люди и их родственники никогда не спросят ни про цели войны, ни про эффективность руководства армией, ни про цену победы. Когда они умрут, рты их родственников можно будет заткнуть окриком или подачкой. Вообще, как показал первый год войны, "добрый телевизор" и теплая шуба (вариант – "Лада Калина") действуют для этой категории лучше, чем просто "добрый телевизор".
А вот идейные бойцы опасны: они и их родственники рано или поздно будут задавать неудобные вопросы. И то, что они будут верить в "отечественную войну", только сделает эти вопросы еще неудобнее.
На мой взгляд, это главная причина, по которой Путин и Кремль пока боятся вовлекать по полной в войну население крупных городов. Они боятся отнюдь не пацифистов.
! Орфография и стилистика автора сохранены
