Тот, кто в принципе допускает наличие украинского следа в теракте, в результате которого погибла дочь "философа Дугина" Дарья, видимо, настолько принюхался и сжился с родным Мордором, что уже просто не понимает, чем отличается страна государственного терроризма, каковой при Путине стала Россия, — от страны нормальной, не человеконенавистнической. Которой, при всех ее недостатках, является Украина.
Совершенно верно обозначил эту разницу советник главы офиса президента Украины Михаил Подоляк: "Подчеркиваю, что Украина, безусловно, к этому (теракту — В. З.) не имеет отношения, потому что мы не криминальное государство, которым является Российская Федерация, и тем более не террористическое государство".
Зная методы, которые задействует этот террористический режим (с самого своего зарождения взрывами жилых домов, которые он свалил на чеченцев, использовав это как предлог для начала Второй чеченской войны), самой вероятной в этой истории представляется мне версия "сакральной жертвы". Смерть Дугина (в "сакральную жертву", скорее, был намечен именно он) должна была вызвать новый взрыв ненависти к "украинским нацистам", а также, возможно, стать очередным поводом для усиления репрессий в отношении противников "спецоперации" в самой России. Возможны и другие причины — недовольство Дугиным каких-то силовых или патриотических кругов, да банальные криминальные разборки — но то, что этот теракт сугубо внутреннего, российского происхождения, у меня сомнений не вызывает.
В конце концов, если даже допустить, что украинские спецслужбы могут действовать террористическими методами спецслужб российских, они скорее взорвали бы какого-нибудь высокопоставленного военного, а не сумасшедшего "философа Дугина" и его неистовую арийку-дочь (см. постскриптум).
Но Украине, по большому счету, плевать, кто стоит за этим терактом. Одним врагом меньше — вот что важно.
Виктор Шендерович пишет: "Дарья Дугина погибла на войне с Украиной, которую изо всех сил благословляла и приближала сама. Которую — при уже пролитых реках мирной крови — публично оправдывала!"
Ему практически слово в слово вторит Александр Скобов: "Дарья Дугина погибла на войне. На войне, которую она вместе со своим отцом готовила, приближала и до самого последнего момента подталкивала. На войне несправедливой, подлой, преступной".
Поэтому — что Дарья Дугина, что ее папа Дугин — враги Украины, а смерть любого врага, независимо от причин смерти, должна вызвать у любого украинца и всех, кто за Украину болеет, чувство глубокого удовлетворения. Да хоть бы они, как пауки в банке, все пожрали друг друга! (Прошу прощенья у ни в чем не повинных пауков.)
Александр Скобов, определяя и папу, и дочь в качестве легитимных целей в этой подлой, развязанной в том числе их подстрекательством, войне, все же посочувствовал отцу, потерявшему дочь: "Можно ли по-человечески посочувствовать врагу, потерявшему на войне дочь? Можно. Соболезную".
А этот "политолог и философ" хоть кому-нибудь из тысяч украинцев, потерявших дочь, сына, мужа, жену, родителей, посочувствовал? — Никакого ему сочувствия. Туды ее, нацистку, в качель! — На войне как на войне. А Дугину — пожелание стать следующей целью. Вместе с упырем в Кремле.
Все оккупанты, все бойцы информационных войск, эту войну приближавшие как могли, — Дугин, Соловьев, Киселев (Дмитрий), Шейнин, Скабеева со Скабеевым, Симоньян с Симоньяном, все солдаты законодательных войск — депутаты и сенаторы, одобрившие "спецоперацию", и, наконец, все министры и замыкающий этот журавлиный клин Путин — все-все-все — вслед за Дашей, за русским военным кораблем!...
"И клином улетят к е**ней матери!" (И. Губерман).
P. S. Дарья Дугина (Платонова): Они (украинцы) — не люди.
Очень важно понимать, что "Азовсталь" и те нацисты, которые там сидят — это смерть. И то, что сейчас происходит — русские пытаются отвоевать у смерти мирных жителей.
Русофобия на Украине была сотворена не на протяжении восьми лет — она была сотворена с начала 20 века.
Сейчас битва — это не просто битва одного оружия с другим оружием — это битва идей, битва двух цивилизаций, битва двух мировоззрений.
Но здесь должен быть найден компромисс. Мы начали эту операцию очень деликатно и аккуратно, но, возможно, иногда надо быть чуть более жестким и чуть меньше прощать. Здесь нужно создание трибуналов: Мариупольский трибунал, Донецкий трибунал — в каждом городе должен быть трибунал, подобно Гааге, который будет расследовать преступления вот этих нелюдей. А это уже не люди.
