Некоторая часть российской оппозиции, представленная на Западе, состоит из разрозненных групп, преследующих исключительно свои ограниченные интересы, не имеющих связи с тем подавляемым большинством, к которому они, с одной стороны, пытаются апеллировать, а с другой — отчаянно порицают и отрицают.
Они привыкли рассуждать шаблонно, в рамках книжных концепций о революциях, о социальных системах, о власти как таковой.
Однако во всякой патологии, а тем более в социальной, такой как нынешнее российское тоталитарное общество, представляющее собой недодиктатуру, присутствует особая "падшая" уникальность.
Как уникальны бывают случаи запущенных психических заболеваний, при этом не делающих их обладателей хоть сколько-нибудь прогрессивными, перспективными или даже хотя бы привлекательными.
Но как всякий патологический индивид становится в процессе своего недуга заурядным и типическим, так всякое тоталитарное общество, напротив, проявляется в своей уникальной патологичности.
И сейчас в лице системы мы имеем дело не с представителями "зла" (что значительно упрощает, но в тоже время деполитизирует подход), а с носителями массовой психической деградации. То есть, проблема нынешней России лежит отнюдь не в моральной или культурной, а в социально-психиатрической области.
Все нормальные страны похожи одна на другую. А в некоторых меняется лишь разметка на дорогах.
Напротив, когда мы говорим о странах-изгоях, здесь мы видим целый парад уникальных случаев социальной патологии, иногда даже оформленных высокопарным идеологическим бредом ("Чучхе" в КНДР, "Зеленая Книга" у Каддафи и пр.)
Подобную проблему может разрешить только субъектный (индивидуальный, частный, ситуативный, нестандартный) подход. Методологии, построенные на концепциях "идеальных обществ" и идеальных ситуаций (а применительно к нашему случаю даже цветные революции являются идеальными ситуациями) просто не работают.
! Орфография и стилистика автора сохранены
