Спорт — это политика, в очередной раз напомнил нам нынешний "расистский" скандал на матче Лиги Чемпионов. В данном случае — по раздуванию до гипертрофированных уродливых размеров политкорректности и продвижению идеологии BLM. Известно, что спорт, как политику, активно использует Путин В.В. (Сочинская олимпиада — самое яркое, но не единственное свидетельство тому). Как видим, не только Путин — никто не брезгует.
Но политизация спорта началась не сегодня, и не Путиным это придумано. Авторитарные страны часто используют его как политический инструмент для апологетики режима и затушевывания в глазах мирового сообщества его сути.
Спорт на 100 процентов был политикой в Советском Союзе. Владимир Высоцкий высмеивал политизацию спорта в своих спортивных песнях, в частности в песне "Марафон или Бег на длинную дистанцию" ("А гвинеец Сэм Брук // обошел меня на круг. // А еще вчера все вокруг // мне говорили: Сэм — друг, // Сэм — наш гвинейский друг"). А в преамбуле к песне рассказывал байку о режиссере-узбеке, работавшем с группой цыган. Он все время говорил им: "Товарищи цыгане, станьте сюда! Станьте сюда, товарищи цыгане!" Они ему ответили: "Чичас, товарищ узбек!" (неожиданная перекличка с "товарищами румынами" — героями нынешнего "расистского" скандала).
Расскажу, как я столкнулся в первый раз с политизацией спорта на собственном опыте.
Дело было в 1982 году. Я написал юмореску об оговорках наших спортивных комментаторов в репортажах на только что закончившемся чемпионате мира по футболу, который проходил в Испании. Имена-то какие: Николай Озеров, Котэ Махарадзе, Владимир Перетурин, теперь уже имена-легенды! Но их комментарии оказались как никогда богаты на всевозможные "перлы", которые я просто записал, ничего не прибавив и не убавив.
Так получилось, что сразу после чемпионата я был в Москве и лично занес свои заметки в редакцию "Литературной газеты", в отдел сатиры и юмора, клуб "Двенадцать стульев". В комнате было несколько человек: Павел Хмара, Владимир Волин, Виктор Веселовский (Веселовский тогда был известен всей стране, поскольку был постоянным участником популярнейшей и чуть ли не единственной юмористической передачи на советском ТВ "Вокруг смеха", которую вел Александр Иванов). Они прочли мою юмореску, посмеялись (кто-то даже с радостью сказал, что тоже помнит все эти оговорки), но что касается публикации в газете, то тут, как говорится, "вопрос не встает". А Павел Хмара доверительно пояснил мне, что спорт в СССР — это политика. А значит, писать о нем можно на любой полосе, только не на шестнадцатой...
Мог ли я тогда предположить, что политикой спорт является не только в СССР?
Много позже, уже в Германии, мне довелось прочесть воспоминания Ильи Суслова, редактировавшего "Клуб 12 стульев" с 1967 по 1973 год (в 74-м эмигрировал в США). Прочтите, получите огромное удовольствие.
Илья Суслов пишет о своей работе в "Клубе", о публикации сатирических — да-да, проскакивала сатира и в СССР, несмотря на утверждение о ее отсутствии героя Игоря Костолевского из "Гаража" — фраз и рассказов, и что за этим следовало. Я понял, что круг замкнулся. Я с этим в 1982 году соприкоснулся ненароком, а экс-руководитель "Двенадцати стульев" описывает эту кухню подробно, изнутри. И самое удивительное, на мой взгляд, состоит в том, что иногда на 16-й полосе проходила сатира, которую действительно можно было назвать антисоветчиной — рассказ о памятнике, например, — и не могли быть опубликованы довольно безобидные рассказы, такие, как мой опус о комментаторах, написанный, как мне казалось тогда и кажется сейчас, без всякого зубоскальства, по-доброму.
Собственно, сравните сами. Не могу удержаться, чтобы не привести отрывок из воспоминаний Ильи Суслова о памятнике. А потом — мой рассказик, даже не рассказик — так, зарисовку по горячим следам закончившегося чемпионата. Без всякого подтекста и дули в кармане. Но оказалось — нельзя. Более острое, даже с намеком на Ленина — проскочило, а про спорт — нельзя. Потому как спорт — это политика.
Из очерка Ильи Суслова "И битвы, где вместе...":
...Пришел автор. По профессии — барабанщик в оркестре. Принес рассказик. Называется "Памятник". Рассказик такой: стоит человек и ловит такси. Снег идет. Холодно. Такси не останавливается. Час стоит, ловит, другой... Вдруг видит, на той стороне улицы другой человек стоит, тоже, видно, такси ловит. С протянутой рукой. Потрогал его герой и видит, что человек окаменел. Замерз, видно. Взвалил его на плечи, отнес домой, положил на диван. Утром жена говорит: "Ты кого, дрянь пьяная, принес вчера? Совсем упился?" Он смотрит на диван, а там этот лежит, с протянутой рукой. Памятник с площади.
Напечатали. Начались звонки. Понеслись письма. Посыпались жалобы. От старых большевиков, главным образом. Как? На кого? Руку? Очумели? Советская власть кончилась? На Ленина? На самого? Сгноим!
Наш непосредственный начальник Тертерян был спокоен. Он меня усадил в кресло. Он мне воды принес. Он был на "вы". Он был бледен, как Д’Артаньян, вручивший подвески герцога Букингемского французской королеве. Он сказал:
— Илья, из этой ситуации мы уже не выпутаемся. ЦК просит крови. Свою я отдать не могу. Мы выпустим вашу.
— Чего, чего? — залепетал я, придумывая на ходу версию. — Какую кровь? Вы шутите. Мы же гуманисты. Мы же за мир между нашими народами. Мы же за разоружение.
— Вы зачем Ленина тронули? — шепотом спросил он.
— Я? Ленина? Что я, псих? Кому надо трогать Ленина?
— Чей памятник подобрал ваш алкаш на площади?
— Пионерки! — сказал я. — Пионерки! Он ее принял за пассажира. Мы ведь с вами — за нормальную работу такси. Вот о чем рассказ.
— Пионерка? — заорал он. — Пионерка делает салют рукой! С вытянутой рукой у нас только Ленин стоит! На Ленина...
— Минуточку! — сказал я. — Почему только Ленин? А пограничник? Он стоит на бульваре и защищает границу родины.
— Я умру от вас, любезный, — сказал Тертерян. — Пограничник руку держит козырьком, всматриваясь во внешнего врага, нарушившего границу. Козырьком. Вы Ленина...
— Хорошо, — сказал я. — Пусть не пограничник. Это просто гипсовый памятник спортсмену, футболисту, Мичурину. Почему Ленину? Нам с вами и в голову не пришел Ленин. Мы с вами этот рассказ читали, не было там Ленина. Откуда появился?
Тертерян брезгливо бросил на стол толстую пачку писем.
— Это из ЦК, — сказал он. — Большевики вас раскусили.
Большевики писали, что только сионистскими происками американского империализма можно объяснить факт появления этой мрази на страницах другой мрази, называемой "Литгазетой". Просим принять меры! — так заканчивались все письма трудящихся.
— Ну, что будем делать? — спросил я, совершенно угнетенный их праведным гневом.
— Будем снимать с работы, — устало сказал Тертерян. — Вот теперь уже допрыгались окончательно. Сколько раз я вас предупреждал...
— Дайте побороться, — сказал я. — Товарищ Ленин как-то не пришел мне на ум в тот момент.
— Врете, — сказал Тертерян. — Это мне он не пришел в тот момент.
Я пошел к себе, вызвал секретаршу и попросил разыскать в библиотеке сведения о всех памятниках в СССР, где герой с протянутой рукой. Таких оказалось два типа: Ленину и Кирову, что тоже было плохо. У остальных руки были на месте: у пояса, у бедер, на груди, за спиной. У Венеры вообще рук не было.
Я сел писать письма большевикам. Я написал, что только безумцы могут подумать, что парторганизация "Литгазеты" (я был беспартийный, но знал, как надо писать) могла проявить такую бестактность. И какой мерой испорченности надо обладать, чтобы принять пошлую гипсовую скульптурку за памятник вождю! Памятники Ленину делают из гранита и мрамора, так что совершенно невозможно отнести их на себе домой и положить на диван, неужели такая простая мысль не могла прийти в голову людям, справедливо охраняющим чистоту ленинского учения от происков...
Поэтому, наряду с заботой о более добросовестном обслуживании советских людей некоторыми таксистами, был поставлен вопрос об эстетическом уровне убранства наших городов в части архитектурного и скульптурного их оформления. И не следовало уважающим себя коммунистам бросать тень на "Литературную газету" и на ее коллектив, помогающий партии бороться со всеми и всяческими недостатками, все еще иногда встречающимися в нашей жизни!
Я отнес проект письма Тертеряну. Он прочел, остался доволен и понес его Чаковскому. Чаковский прошелся по письму рукой мастера, убирая подтексты и ненужную и даже идиотскую иронию, сохраняя то выражение невинности и некоторой обиды за вверенный ему коллектив, которые были заложены в проекте письма. Письмо было размножено, подписано козлами отпущения (мной и Витей Веселовским) и послано в ЦК и по остальным адресам.
А мне стало так скучно и так страшно, что в следующий номер я вставил фразу, как никогда отвечавшую моим тогдашним настроениям: "Объявление. Вчера вечером потерял на углу Цветного бульвара и Садового кольца интерес к жизни".
После чего Илья Суслов вскоре и эмигрировал.
* * *
А теперь — мои заметки.
Комментарии к комментариям комментаторов
В Испании проходит чемпионат мира по футболу. Болельщики не отходят от экранов телевизоров. Вероятно, никаких дел домашних у них нет, и они каждый вечер с 19:15 до 00:45 смотрят матчи из Барселоны, Севильи, Малаги... Красоту, незабываемость этим матчам придают... комментаторы. Даже когда неинтересно смотреть, интересно слушать. Так, например, в матче "СССР — Бразилия" было интересно узнать, что Блохин очень стремительный игрок, рвется вперед и доставляет немало неприятных минут... нашим болельщикам. Потом, правда, было уточнение: не "нашим болельщикам", а "бразильским футболистам".
Чемпионат мира оказался богат на сенсации. На старте сюрприз преподнесла команда Алжира, выиграв у ФРГ 2:1. Сюрприз преподнес и Котэ Махарадзе, который комментировал эту встречу.
В конце второго тайма, когда счет был уже 2:1, он сказал, что сейчас подключится большая группа радиослушателей "Маяка", и он их удивит счетом. Но вышло так, что удивил и телезрителей. Он объявил, что команда Алжира выигрывает со счетом 2:0. Несомненно, это было неожиданностью для радиослушателей, но каково было их изумление, когда при объявленном счете 2:0 комментатор сказал, что на такой-то минуте алжирцы забили первый мяч, затем немецкие футболисты о т к в и т а л и один, но тут же пропустили второй!
На чемпионате свой сюрприз преподнесла команда Камеруна в матче с командой Перу. Было интересно узнать, что "матч между командами КАМЕРУНА и ПЕРУНА окончился вничью, 0:0".
Свои сюрпризы преподнесли и игроки, как это видно из комментариев. В матче "Бразилия — Шотландия", который окончился со счетом 4:1, четвертый мяч в ворота шотландцев забил Фалькао. Казалось, что мяч после его удара попал в штангу, а затем в ворота. Комментатор был несколько другого мнения: "ФАЛЬКАО попал в штангу и затем влетел в ворота".
Особый интерес представляла игра сборных команд Советского Союза и Новой Зеландии. Нашим надо было выиграть матч, потом с шотландцами можно было сыграть вничью... Выиграли наши с разрывом в 3 мяча. Все футболисты играли хорошо, технично, с воодушевлением. Такую игру можно воспеть в стихах. Вероятно, это и почувствовал Николай Озеров, возможно, сказалось также общение с Михаилом Ножкиным, когда в конце матча комментатор сказал: "Блохин, Гаврилов, Балтача забили в матче три мяча".
Интерес вызвал и матч сборных Аргентины и Венгрии, героем которого стал аргентинский нападающий Марадона, забивший в ворота противника два мяча. Когда встреча комментировалась в "Футбольном обозрении", превосходная игра Марадоны была вновь подчеркнута и отмечено, что он "забил в этом матче два мяча: один в ворота сборной Венгрии, другой в правый нижний угол".
И, наконец, матч "СССР — Шотландия" — матч, который определял, какая из двух команд поведет дальнейшую борьбу. Счет ничейный, 1:1. Страсти накалены до предела. Кто-то из наших игроков выходит к воротам шотландцев. Вне игры, но из-за шума он не слышит свистка и бьет. Попадает в штангу... Видимо, напряженность этих минут подействовала и на Николая Озерова, потому что во время этого эпизода прозвучала такая фраза: "Блохин хоть и попал в штангу, но уже после свистка. К тому же это был и не Блохин".
Так проходила борьба на чемпионате. В конце любопытно отметить одну деталь, присущую многим комментаторам. Когда мяч после удара нападающего летел намного выше ворот, обычно следовала фраза: "Ай-ай-ай! Мяч пролетел чуточку выше".
* * *
Вишенка на торте из "сегодня".
Вернувшись из Москвы, я еще послал свою юмореску по почте в газету "Советский спорт". Ответ из редакции я храню до сих пор, как реликвию и как реликт советского времени.
"Относительно работы комментаторов на чемпионате мира советуем обратиться в Главную редакцию спортивных программ ЦТ", — порекомендовала мне корреспондент отдела писем. В качестве доказательства того, что это не выдуманная мной хохма, прилагаю на обозрение читателей эту замечательную рецензию.
Понятно, если советский спорт — это политика, то в профильном издании могут работать только идеологически выверенные сотрудники, напрочь лишенные чувства юмора. Они восприняли мои заметки не как юмореску, а как жалобу советского зрителя на качество работы спортивных комментаторов. Наподобие жалобы трудящихся на неудовлетворительную работу, скажем, транспорта или на то, что в булочную завезли черствый хлеб... И логично посоветовали обратиться с жалобой в соответствующую инстанцию.
