Мне в жизни всегда везло. Сколько раз могло закончиться очень плохо, а заканчивалось хорошо. Даже в СССР. С одной стороны, я была не изнеженной барышней, а из "простой семьи", а с другой - в таких облаках витала, что меня, видно, оттуда было не выдернуть даже грубой силой)))
Сейчас вот вспомнила, как в 19 лет оказалась в советской милиции.
Был у меня тогда перерыв в учебе по разным обстоятельствам (в основном из сферы метафизики и практически мистики), по этому поводу меня выписали из общежития и я лишилась ключевой ценности - ПРОПИСКИ. Ехать домой не хотела, на работу нигде не брали (случались очень случайные подработки, практически нелегальные - или оформлен кто-то, а я работаю, или вообще сейчас невообразимое: например, специальным крючком поднимала петли на порвавшихся капроновых колготках, колготки дефицит и стоили 5 рублей, а мне за починку платили рубль, но это очень муторное и долгое дело). Жить было тоже негде.
Вписалась я в общагу психфака. Абсолютно крышесносный получился период жизни. По ночам народ резался в покер и с восторгом неофитов вникал в добытые мудреными путями труды почти запретных западных ученых, в том числе и испытывая на себе, как на кроликах, всю эту психологию. Ну и я за компанию)) Попутно какие-то шизовые драмы, любовные многоугольники, поверка алгеброй гармонии и прочая "метафизическая тоска по сущности"))) Вся реальность стала вообще какой-то метафорой.
В какой-то день я почувствовала: кранты. Мне стало физически плохо, и ребята вызвали Скорую. А Скорая глянула в мой паспорт. А там нет прописки. А на Васильевском как раз кто-то кого-то зарезал, о чем не было в газетах, но менты проводили рейд и прочесывали что могли, а Скорая была обязана сообщать о разных подозрительных личностях.
И привезли меня вместо медпомощи в ментуру. Сначала в обезьянник. Там сидели одни мужики, причем весьма маргинального вида. Я забилась в угол и слушала, как в дежурке менты весело и с матом обсуждают меня и мои паспортные данные.
Некто бухой и звероподобный протянул мне пакет с кефиром: "Пей, девчонка, от них просто так не выйдешь". Меня позвали, при этом еще один алкоголик заорал: "Девчонку за что взяли? Отпустите девчонку, с...и!" Вошел мент и пару раз стукнул алкоголика кулаком по лицу. Тот упал и затих, а меня привели за стол и стали спрашивать, кто я.
"Отпустите меня, я домой поеду", - сказала я. "В Карелию поедешь лес валить!" - сказал один мент, остальные заржали. "Мне нельзя в Карелию, у меня порок сердца", - пробормотала я. Они куда-то звонили, диктовали мою фамилию, слушали ответ. "Почти год без прописки, ни одного привода, странно", - бормотал мент.
Потом опять толкнули к алкашам. Они уже спали.
Где-то через час вошел мент, отдал паспорт и заорал: "Убирайся!". Я вернулась к психологам, порыдала, посмеялась, пошла в душ мыться и легла спать.
Через несколько месяцев я вернулась на факультет, прописалась. Правда, буквально через пару дней потеряла паспорт и восстановила его только в конце пятого курса, все было не собраться. Может, еще долго не собралась бы, но черти меня понесли замуж, а там нужен был паспорт. Что самое смешное, его я тоже потом потеряла и восстанавливала. Но у меня родилась дочка и, когда ей было года два, она добралась до фломастеров и разрисовала пустые клетки моего паспорта какими-то чертями с рогами. В общем, не везло мне с советскими паспортами, в общей сумме мне их выдавали раз пять, но они у меня не жили.
А вот к ментам я потом попадала уже только в пост-СССР. И это уже за политику или околополитику, по доносам и после разных акций. Но после того первого раза было почти не страшно, только зло брало.
! Орфография и стилистика автора сохранены
