Я, как и Игорь Яковенко (Игорь Яковенко), очень не хотел влезать в этот спор. И так же, как и он, не удержался. Собственно, меня подтолкнула к этому его заметка. И так меня это зацепило, что я даже отложил статью о "сверхновых левых".
От многих моих подчеркнуто неполитических знакомых я не раз слышал, что гражданская позиция большого художника по актуальным для его времени вопросам вообще не имеет никакого значения. Он – про вечные истины, по сравнению с которыми наши текущие политические дрязги в упор не видны. Служитель муз может в текущей политике творить, что угодно и вести себя как угодно. Это все забудется. В истории он останется тем, что создал в плане вечных истин.
Нет, это не так. Данный взгляд восходит к позиции той части советской интеллигенции, которая противопоставляла "мир вечной красоты" нашей грязной низменной жизни, потому что в высоком искусстве стремилась спрятаться от окружающей политической мерзости. От реальности, в которой им самим приходилось, скажем так, на многое закрывать глаза. Если называть вещи своими именами, это позиция конформистов, трусов и лицемеров. От нее и идет вот это: "Любая политика – грязь. Фу".
На самом деле так называемые "вечные истины" – это и есть истины про наши текущие низменные политические дрязги. Про человеческие страсти в них. Про подлость и порядочность. Про трусость и отвагу. Про корысть и бескорыстность. Про жажду унижать и непобедимое стремление к свободе. Реальная политическая история человечества – это самое эпическое произведение искусства про вечные истины.
Художник знает про эти истины больше среднестатистического обывателя. Он более тонко чувствует, как они проявляются в нашей повседневной жизни. Поэтому и спрос с него больше. Поэтому гражданская позиция большого художника была и остается для нас значимой, важной. И нельзя отделять художника от его гражданской позиции. Если его поведение вступает в противоречие с отраженными в его произведениях вечными истинами, он предает себя и нас. Нас, потому что его произведения становятся частью нашего мира, формирующего наши личности, наши ценности.
Игорь Яковенко пишет, что Марк Захаров умер для него в 2014 году. После того, как публично поддержал захват Крыма. Я знаю немало людей, которые не почувствовали всей лжи и подлости этого захвата. Не услышали. Потому что, как говорят в народе, им медведь на ухо наступил. Но у Марка Захарова должен был быть музыкальный слух на такие вещи! Уж он-то точно знал всё про то, что такое власть. Как он мог не увидеть всего скотства путинской власти? Как он мог пойти в камергеры к Дракону? Как он смел?
Когда-нибудь историки по достоинству оценят роль верноподданничества "мастеров культуры" в становлении и "заматерении" омерзительного, скотского путинского режима. Как пел Александр Галич, "подобьют на счетах итог". И увидят, что если бы "культурная элита" вела себя иначе, этот морок рассеялся бы гораздо быстрее. И мы пока даже не можем предположить, сколько человеческих жизней и судеб было бы спасено. Но в любом случае в этом печальном итоге останется и личная роль Марка Захарова. Не только его прекрасные произведения.
Я не знаю, что заставило его пойти в камергеры к Дракону. Трусость ли, корысть ли, а может просто возрастные изменения. Ну а может – тот самый вирус имперства, который в первую очередь убивает музыкальный слух на подлость. Я не знаю. Но в моей памяти о Марке Захарове навсегда останется: "Вот и этот предал".
Когда предает родной и близкий человек, это вызывает боль. Такую же, как смерть родного и близкого человека. Это вызывает скорбь. А вот приплясывать на могиле, напевая "Не скорблю, не скорблю! Земля стекловатой", как это делает Аркадий Бабченко – это истерично и, в общем, малодушно.
! Орфография и стилистика автора сохранены
