"Про марш. Наша позиция: мы отбили нашего парня, всем огромное спасибо. Это общая победа, результат невероятной кооперации людей. Но активизмом мы не занимаемся и не хотим быть героями сопротивления, простите. Поэтому на завтрашнюю акцию не призываем. Если люди пойдут – будем освещать плотно, как положено", - сообщил Иван Колпаков, главный редактор "Медузы".
"Наше предложение: завтра немного выпить, а в ближайшие дни добиться согласования акции в центре Москвы", - это уже цитата из совместного заявления того же Ивана Колпакова, Галины Тимченко, Елизаветы Осетинской, Дмитрия Муратова и адвоката Сергея Бадамишина. Сам главный герой последних дней, Иван Голунов тоже дистанцировался от акции 12 июня. По его мнению "лучше уделить время близким и родным и какой-то конкретной помощи, чем пойти на марш".
"Активизмом мы не занимаемся", - утверждает главный редактор "Медузы". А стояние тысяч людей в пикетах, это что, профессиональная журналистская деятельность? А петиция с почти двумя сотнями подписей, в том числе и журналистских – это не активизм? А выход трех деловых газет с одинаковыми первыми полосами: "Я/мы Иван Голунов" - это разве не активизм?
"Мы отбили нашего парня, всем спасибо" и все, видимо, свободны, так что ли, Иван Колпаков? Вы что, правда не понимаете, что в следующий раз, когда очередной журналист станет жертвой провокации – а это путинский режим нам обеспечит в два счета, можете не сомневаться – "отбивать нашего/вашего парня" вы должны будете только силами своей редакции и еще пары-тройки сотен самых верных читателей? Вы уверены, что отобьете?
Дорогой Дима Муратов, идея "немного выпить" в выходной прекрасна и очень соответствует настроению победы. Говорю без иронии. Только вторая часть вашего заявления насчет акции в следующие выходные уже стала бессмысленной. Мэрия стеной встала против марша 12 июня, поскольку он "будет мешать москвичам", но мгновенно согласовала акцию 16 июня. И ты, дорогой Дима Муратов, знаешь почему. У акции 12 июня заявители неправильные, а у акции 16 июня – очень правильные: Павел Гусев (без комментариев), Владимир Соловьев (не тот самый-самый, а тот, который СЖР, что в данной ситуации почти то же самое) и Екатерина Винокурова (та, которая "все было хорошо, пока не пришел Навальный"). Как правильно заметил Илья Азар, эту акцию Гусева-Соловьева-Винокуровой "вообще не имеет смысла обсуждать: там для вас выступят Ирада Зейналова и Дмитрий Киселев".
В благополучном разрешении дела Ивана Голунова ключевое слово – солидарность. Только со стороны руководства "Медузы" и тех, кто первоначально призвал на марш 12 июня, а потом от него отказался, эта солидарность имеет какой-то асимметричный характер. Вы с нами солидарны, а вот мы с вами… Мы, пожалуй, немного выпьем, уделим время близким и родным, а вы там сами как-нибудь. Но если вас будут винтить, мы об этом непременно расскажем своим читателям…
Иван Голунов на несколько дней стал знаменем протеста. Он точно этого не хотел, так получилось. Никто никого не может заставить быть знаменем. Но просто есть такие вещи как благодарность. Не надо становиться "героями сопротивления", можно просто публично выразить солидарность с теми тысячами людей, которым, как и Ивану Голунову подбросили наркотики и за кого некому вступиться.
Марш 12 июня должен был стать акцией солидарности с политзеками Алексеем Пичугиным, Виктором Кудрявцевым, Анастасией Шевченко, Леонидом Волковым, фигурантами дел "Новое величие", "Сеть", "Театральное дело", а также с путинскими заложниками, взятыми в плен в войне против Украины Олегом Сенцовым, Александром Кольченко, Станиславом Клыхом и сотнями других. Акция, организованная Гусевым, Соловьевым и Винокуровой для такой солидарности точно не годится.
В 2011-2012 году были мгновения, когда режим растерялся и испугался. Лидеры протеста тогда тоже, как и сейчас, решили немного отдохнуть… Дело Ивана Голунова своей дикой несправедливостью вызвало гигантский резонанс в обществе и стало катализатором протестных настроений, сопоставимых по масштабу с теми, которые были зимой 2011-2012 года. И опять во главе протеста оказались люди, сумевшие аккуратненько этот протест слить в унитаз. Грустно, девушки…
! Орфография и стилистика автора сохранены
