Социальная структура церкви примитивна до крайности: она строится на вере в то, что вышестоящий начальник всегда духовитее, умнее и бескорыстнее, чем нижестоящие.
Соответственно, никаких мер и механизмов, которые могли бы ограничить его произвол, не предполагается.
Точнее, такие механизмы поначалу были:
выборы духовенства народом,
требование перед собором отчитываться даже в появившихся дурных слухах про епископа,
изгнание епископа народом же...
Но потом все эти полномочия были переданы императору.
При его исторической ампутации они перешли к патриарху.
Но я предпочитаю ограничить предмет своей веры Христом. Верить во всегдашнюю чистоту помыслов любого патриарха у меня не получается.
А патриарх не разрешает себя контролировать никому: ни синоду, ни собору, ни народу, ни нынешнему правительству.
Один из итогов этой безответственности - катастрофы "церковных" банков. Впрочем, катастрофой было уже само их возникновение. Именно это - профанация церковной жизни, а не расследование журналистами ее торгово-финансовой деятельности.
Немота, внезапно поразившая Легойду, Волкова и остальных патриархийных апологетов в эти дни, много говорит об атмосфере в патриархийно-банковских коридорах и об отношении начальничков к собственно церкви: деньги вы нам несите, а вот что мы с ними будем делать, быдлу знать не положено.
! Орфография и стилистика автора сохранены
