Весь мир возмущается массовыми жертвами мирного населения в Сирии в результате российских воздушных ударов. ЕС говорит о военных преступлениях России. И только в самой России это, кажется, никого не волнует.
Понятно, что не волнует большинство, сидящее на коротком информационном поводке федеральных телеканалов, но не сильно волнует и оставшееся меньшинство. И одним засильем пропаганды этого не объяснить – то же, обладающее иммунитетом к государственной пропаганде меньшинство активно выступало против агрессии в отношении Украины. А сейчас, если и слышно какие-то высказывания о сирийской войне, то чисто экономического свойства, содержащие пересчет залпов крылатых ракет в больницы и пенсии. Я это отношу и к себе тоже.
Год назад я выступал на митинге против российского участия в сирийской войне, организованном Движением "Солидарность" в связи с решением о начале российской операции в Сирии. Кажется, больше никаких публичных акций против этой войны и не было. Вероятно, в связи с этим выступлением у меня за последние недели уже третье СМИ (не российское, понятно) просит комментариев по поводу того, почему россияне не выступают против войны.
А я и не знаю ответа. То есть, понятно, что Сирия далеко, в ней чуждые язык и культура, и это не способствует эмпатии. У россиян практически нет личных связей с Сирией. Трудно разобраться в ситуации – картина тамошней войны не черно-белая, какой была для россиян война в Украине, хотя бы и с переменой цветов в зависимости от позиции наблюдателя – выделить какую-то очевидную силу добра в Сирии затруднительно. Ну, и исламский терроризм реально пугает (а многих и ислам как таковой). Все это так, но все же не исчерпывает, мне кажется, причин нашего равнодушия.
Есть у нас, по-моему, какое-то общее равнодушие к далеким чужим проблемам. Хоть к Дарфуру, хоть к Сомали, хоть к Руанде, хоть к Мьянме. Украина для нас все же своего рода alter ego и, поэтому – исключение, подтверждающее правило. А в отношении остального мира (по крайней мере, третьего) действует своего рода национальный эгоцентризм. Не знаю, с чем он связан. То ли с историческим ощущением того, что на фоне наших жертв и лишений, далекие проблемы и лишения не так важны. То ли с тем, что мы так и не стали ощущать себя частью глобального мира и сохранили провинциальное ощущение "хаты с краю". То ли с порой даже и неосознанным чувством исторического величия и превосходства. То ли просто с общей неустроенностью собственной российской жизни, не оставляющей душевных сил для переживаний за чужие проблемы.
Не знаю, какой из этого вывод. Наверное, как минимум, быть внимательнее к чужим бедствиям, особенно, если эти причина этих бедствий российская власть.
! Орфография и стилистика автора сохранены
