"Он сказал им в ответ: род лукавый и
прелюбодейный ищет знамения..." (Матф. 12.39)
Кажется, только мудрый Леонид Гозман заметил, как небольшим искажением знаменитейших слов партийного гимна, Путин превратил их в пошлую поговорку.
Сравните чеканное начало второго куплета "Интернационала": "Никто не даст нам избавления – ни бог, ни царь и не герой" с президентским "никто, как поется в одной песенке, нам не поможет…"
Но на самом деле сказано это было российским либералам. Вот уже 9 лет подряд, после страшных разгонов "Маршей несогласных" в Москве и Питере, они ждут либеральных перемен.
От "бога" - от проявления исторических закономерностей в виде наступления очередной циклической либерализации режима, от "раскола элит"; от "царя" - от прихода правителя-реформатора – нового государя императора Александра Николаевича, нового генсека Горбачева, от того, что подобно тому, как граф Витте объяснял необходимость либерализации политики государю императору Николаю Александровичу, так и некий Греф-Кудрин втолкует нечто похожее Лучшему другу виоланчелистов; от "героя" - внезапно появившегося харизматического лидера, за которым пойдёт общество – нового Ельцина, нового Сахарова, нового Солженицына, нового Льва Толстого…
28 лет назад, на волне второй – самой высокой – перестроечной волны и поражения постсталинистов, сделавших своим манифестом мартовское (1988) "Письмо Нины Андреевой", произошло невиданное еще в СССР событие - в газете "За рубежом" были опубликованы обширные выдержки из "Политической биографии Бухарина" (Bukharin and the Bolshevik Revolution: A Political Biography. 1888-1938) пристонского профессора Стивена Коэна (Stephen Frand Cohen).
Это было первое легальное издании в СССР "советолога-антисоветчика". Вообще, профессор Коэн был выдающимся ревизионистом в стане советологов. Все остальные, вместе с советской внешней и "внутренней" эмиграцией, были убеждены, что коммунистический тоталитаризм непоколебим и любая его внутренняя эволюция возможна только в сторону неосталинизма или перерождения в русский фашизм.
Коэн же считал (если огрубить), что в недрах КПСС уже полвека идет борьба тоталитарной ("сталинской") и умеренно-реформаторской ("бухаринской") традиций, что задавленное "бухаринисткое" движение рано или поздно придет на вершину советского политического Олимпа и начнутся либеральные (в хорошем смысле слова) экономические, идеологические и политические реформы.
Горбачевцам, исподволь готовившим переход от коммунистической олигархии к надпартийному государственно-капиталистическому режиму (я это называю "Путинизм-0"), очень нравилось, что их уподобили просвещенным реформаторам в духе "пражской весны", которых должны поддерживать и Запад, и советская интеллигенция.
Да еще придумали, что они – последователи идеолога большевизма и лидера НЭПа (на самом деле – деятеля, совместно со Сталиным во второй половине 20-х голов полностью подавившего внутрипартийную демократию, остатками которой пыталась пользоваться "левая оппозиция").
И вот – советским либералам 1986-88 годов сказочно повезло. Вновь, как и в 1955 году, временно победившая партийная группировка призвала их на подмогу, в т.ч. для адаптации государственной идеологии и поиска для партократии "новой идентичности".
В хрущевскую оттепель это был "восстановленный ленинизм", в горбачевскую перестройку – реанимированный "бухаринизм", которого, впрочем, надолго не хватило: в стране поднимались те самые национально-антикоммунистические революции, которые – по мнению классических советологов – только и могли похоронить совдепию.
Но пример "подаренной перестроечной свободы" оказался слишком сильным соблазном. И вот уже полтора десятилетия отечественные умеренные либералы только ждут нового исторического чуда: что "элиты" расколются, "царь" - вдохновится либерализмом, "бог из машины" поднимет на политическую сцену по-ангельски целомудренного вождя гражданского общества…
Вот им всем и объяснили… словами одной "старой песенки".
И не надо иронизировать – когда в 1871 году, когда еще звучало эхо расстрелов последних парижских коммунаров, Эжен Потье писал свои знаменитые стихи, за его спиной был 80-летний исторический опыт четырех французских революций.
И триумф его гимна показал, что какие-то важные социальные закономерности он уловил четко.
И в утешение – немного хорошей поэзии:
Городницкий А.М.
Монархии в России не бывать.
А если повториться, повторяться
Кровосмешенья и детоубийства,
Иван, Борис и Пётр Алексеич,
Художник Репин: "Грозный убивает
Царевича", или художник Ге:
"Царь Пётр судит сына Алексея".
Монархии в России не бывать.
А если повториться, повторяться
Варяги, ляхи, немцы и татары,
Что русский перехватывали трон:
"Придите к нам и володейте нами".
Монархии в России не бывать.
А если повториться, повторяться
Любезные народу самозванцы:
Лжедмитрии, Петры и Александры,
Святые подозрительные старцы,
Сбежавшие в Сибирь из Таганрога,
Отрепьев и свирепый Пугачёв.
Монархии в России не бывать.
А если повториться, повторяться
Цареубийцы, заговоры, Пален
С шарфом в руках, продрогший Гриневицкий
Со взрывпакетом, смертники, бомбисты,
В подвале окровавленном Юровский
С расстрельною командой. "Мы пойдем
Другим путём", — говаривал Ульянов.
Монархии в России не бывать.
Поскольку раб не создан быть царём,
Как сказано у Киплинга, а прочих
В России нет. Они лежат во рвах,
Что "От Москвы до самых до окраин".
Уже никто не даст нам избавленья, —
"Ни Бог, ни царь и не герой", как пели,
Благоговейно поднимаясь с места,
В том гимне, что пришёл к нам вместо: "Боже,
Царя храни". Увы, не сохранил.
Монархии в России не бывать.
История не воротится в русло,
Размытое однажды половодьем,
Хотя и мало, в сущности, надежды,
Что мы освобождения добьёмся
"Своею собственной рукой", привыкшей
Не к мастерку, лопате или кисти,
И не к компьютерной клавиатуре,
А к топору, гранате и ножу.
1997"
"Полный русский текст "Интернационала" в переводе А.Я Коца – версия 1931 года:
Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был никем — тот станет всем!
Припев:
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
II
Никто не даст нам избавленья:
Ни Бог, ни царь и не герой —
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Чтоб свергнуть гнёт рукой умелой,
Отвоевать своё добро, —
Вздувайте горн и куйте смело,
Пока железо горячо!
Припев.
III
Довольно кровь сосать, вампиры,
Тюрьмой, налогом, нищетой!
У вас — вся власть, все блага мира,
А наше право — звук пустой!
Мы жизнь построим по-иному —
И вот наш лозунг боевой:
Вся власть народу трудовому!
А дармоедов всех долой!
Припев.
IV
Презренны вы в своём богатстве,
Угля и стали короли!
Вы ваши троны, тунеядцы,
На наших спинах возвели.
Заводы, фабрики, палаты —
Всё нашим создано трудом.
Пора! Мы требуем возврата
Того, что взято грабежом.
Припев.
V
Довольно королям в угоду
Дурманить нас в чаду войны!
Война тиранам! Мир Народу!
Бастуйте, армии сыны!
Когда ж тираны нас заставят
В бою геройски пасть за них —
Убийцы, в вас тогда направим
Мы жерла пушек боевых!
Припев.
VI
Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда
Владеть землёй имеем право,
Но паразиты — никогда!
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас всё также солнце станет
Сиять огнём своих лучей.
Припев:
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!"
! Орфография и стилистика автора сохранены
