События в Киеве снова подтвердили важную роль интернет-координации в антиавторитарных революциях. Уже достигнутые протестующими успехи — только первый шаг в процессе смены режима на демократический. Вопрос в том, каким должен быть следующий шаг, чтобы на Украине не повторился сценарий смещения диктатора при сохранении диктатуры.
Эксперт по социологии Интернета и развитию социальных сетей, автор исследования "Прорыв в будущее. Социология интернет-революции" Игорь Эйдман уверен в том, что для эффективной демократизации общества следует использовать прямую электронную демократию. И на этапе Майдана, и после его победы. Каспаров.Ru поговорил с Эйдманом о том, почему не стоит бояться раскола в оппозиции, кто уже опробовал технологии будущего и почему Координационный совет оппозиции не стал эффективным инструментом прямой демократии.
— Вы писали, что некоторые существующие на Майдане проблемы можно преодолеть при помощи технологий электронной демократии. Чем именно они могут оказаться полезны?
— И сегодня на Майдане проводятся голосования по некоторым важным вопросам, выбираются различные представительные органы. Но пока это все имеет локальный характер. Не создана система прямого демократического управления движением. Для создания такой системы необходим некий "парламент прямой демократии" или "электронный Майдан". Такой электронный ресурс дал бы возможность принимать демократические решения при участии большинства протестующих, в т.ч. не присутствующих в данный момент физически на Майдане, с учетом постоянно меняющейся ситуации.
Этот прямой парламент мог бы формировать тактику и стратегию движения, решать все основные вопросы. Например, какие наказы давать переговорщикам, какие действия предпринимать, захватывать или не захватывать здания, соглашаться ли на те или иные предложения властей и так далее. Такие вопросы возникают постоянно, но пока нет демократического оперативного механизма их решения. Зачастую это приводит к нестыковкам и даже к хаосу в действиях оппозиции. Причем, как известно, рядовые протестующие не слишком доверяют политическим "вождям", которые ведут переговоры с Януковичем.
Практически реализовать механизм прямой электронной демократии в данном случае совсем не сложно. Важнее всего наладить две вещи: верификацию личности, обеспечивающую принцип один человек — один голос, и саму платформу для голосования.
Насколько я знаю, украинские коллеги работают в этом направлении. Будем надеяться, что они смогут решить эту задачу.
— Если на Майдане начать применять средства электронной демократии, то есть вероятность, что "Правый сектор" быстро отколется, не будет подчиняться общим решениям. Не скажется ли такая "параллельная жизнь", раскол негативно на Майдане?
— Использование инструментов электронной демократии не должно привести к расколу. Я считаю, что было бы даже хорошо, если бы "Правый сектор" жил своей отдельной жизнью. В любом освободительном движении существуют радикальные партии, которые действуют автономно. Это нормально.
— Верно ли я понимаю, что такой объединяющий орган мог бы нивелировать влияние откровенных националистов?
— Возможно. Я думаю, что при эффективном информировании, в таком прямом парламенте могло бы принять участие большое число людей. Тогда бы радикалы-националисты, круг которых не так уж широк, скорее всего, оказались бы в меньшинстве и были бы в какой-то степени изолированы. По крайней мере в Киеве.
— Может ли такое электронное "вече" быть эффективным, когда надо действовать быстро, как во время активных действий Майдана?
— Многое зависит от наличия ресурсов и организационных возможностей. Если качественно организовать процесс голосования и принятия решений, то никаких проволочек не должно быть. Для успеха достаточно наладить систему верификации и голосования. Люди, используя мобильный интернет, могли бы принимать решения достаточно быстро.
Правда, боюсь, не все лидеры оппозиции и бизнес, который поддерживает Майдан, этого хотят. Некоторые из них, как и их российские коллеги, заинтересованы не в демократии, а в том, чтобы использовать людей как пушечное мясо.
Конечно, какие-то тактические решения вроде: бросать или не бросать в полицию бутылки с зажигательной смесью, на голосования ставить никто не будет (смеется). Но решения по принципиальным позициям, например, на какие варианты амнистии соглашаться, требовать ли в качестве предварительного условия для начал переговоров освобождения Тимошенко и так далее, было бы правильно принимать общим голосованием.
— Как именно, на ваш взгляд, должны приниматься решения по таким вопросам: большинством голосов участников? Должен ли обязательно участвовать в любом голосовании с утвержденным результатом какой-то минимальный процент участников Майдана?
— Есть разные версии электронной демократии, в том числе консенсусная. Но она, мне кажется, не будет работать. При большом количестве политически ангажированных участников консенсус так никогда и не будет найден. Есть вариант "Liquid Democracy" (ее российская версия известна под странным брендом "облачная демократия"), предполагающий многоступенчатую систему делегирования голосов по разным вопросам. Наиболее простой вариант, позволяющий оперативно решать вопросы, это голосование, при котором решение принимается простым большинством от участников, проголосовавших в течение заранее оговоренного срока. При этом, если какое-то решение перестает устраивать сообщество, оно может быть отменено или пересмотрено. Для этого участники должны "заминусовать" его.
— Пока есть ощущение, что Интернет оказался удобен только для распространения тех или иных призывов и организации массовых акций, сбора денег и так далее.
— Я занимаюсь этой проблемой давно. Стал первым в России автором, много писавшим на эту тему, разработавшим конкретные проекты в этой области. Мой вывод в том, что Интернет может стать базой для новой прямой демократии.
Пока интернет-революции к этому не привели. Мы видим примеры Египта, Туниса, Молдовы и ряда других стран, где вроде бы удавалось отстранить правителей от власти в результате интернет-революции, но на этом путь к демократии заканчивался.
Это связано с тем, что в интернет-революции есть две стороны. Одна — объединение людей для совершения коллективных действий, например, для демонстраций и так далее. Это отлично работает, это просто и эффективно.
Второй момент более сложный. С помощью электронных коммуникаций люди могут не только собираться и куда-то идти и что-то требовать, но и принимать решения. Вот здесь и возникают проблемы. Эта сторона, кроме прочего, более ресурсоемкая. В этом втором аспекте, опять же, есть два направления. Первое — электронная демократия участия. То, что сейчас, например, очень популярно в Евросоюзе и в США. Даже Путин с Медведевым пытались какие-то имитационные варианты реализовывать. Это когда некие законы, решения обсуждаются людьми на специально созданном ресурсе, пользователи предлагают свои решения, но они не обязательны для исполнения органами власти. Так, например, обсуждалась реформа здравоохранения в США. К этому же примыкают сайты электронных петиций. То есть люди могут пытаться донести свой голос до власти, но сами они не власть, не формируют ее и не принимают решений.
И вот теперь самое главное, без чего ни интернет-революции, ни все эти проекты, связанные с демократией участия, не могут привести к радикальному изменению существующих политических структур в сторону большей демократии. Это создание реальных демократических институтов власти, где участвовать в принятии решения мог бы каждый. С этим все действительно гораздо хуже. Элиты, в том числе оппозиционные, когда доходит до дела, категорически против этого возражают. Как только люди научатся с помощью новых информационных технологий создавать основанные на прямой демократии органы самоуправления, начнется новая эпоха в истории.
— Есть ли практические подтверждения тому, что технологии электронной демократии действительно эффективны?
— Пока электронная демократия только в самом начале своего пути. Есть различные сети участников движений Occupy Wall Street, испанского M15 и т. д. У них есть возможность принимать решения путем общего голосования. Очень успешная организация — движение "Пяти звезд" известного актера Беппе Грилло в Италии. Оно взяло более 25% голосов на последних выборах в итальянский парламент, и это стало сенсацией. Движение поднялось фактически с нуля. Все решения оно старается принимать общим голосованием своих сторонников в Интернете. Так же формировался и его список кандидатов в итальянский парламент.
В Чехии, Австрии тоже есть парламентские партии, ориентированные на прямую демократию. Такие партии появляются и в других странах: в Канаде, Великобритании, Австралии т. д. И подобных движений и организаций становится все больше. Есть даже целый интернационал, объединяющий часть из них, — E2D-Интернационал. Есть еще т.н. пиратские партии, управляющиеся на принципах Liquid Democracy. В Германии "пираты" широко представлены в некоторых земельных парламентах, в т.ч. в Берлине.
В будущем вслед за партиями на принципах прямой е-демократии начнут формироваться органы власти. Может быть, сначала параллельные органы, конкурирующие с официальной властью, как Советы — с Временным правительством.
Все это неизбежно, потому что в истории всегда новые технологические возможности меняли общество. Книгопечатание сделало доступными книги Лютера, его перевод Библии. И это перевернуло историю европейской цивилизации. Точно так же и технологическая возможность принятия решений в Интернете с участием всех заинтересованных, безусловно, очень сильно изменит наши представления о демократии и всю современную цивилизацию.
— Не приведет ли использование инструментов электронной демократии при определении курса оппозиционного движения к тому, что голосовать будет очень большое количество людей, а желающих выполнять будет гораздо меньше? Например, декабре 2012 года на Демократии-2 Леонид Волков вывесил голосование о том, надо ли настаивать на определенном организаторами маршруте или согласиться на предложенный мэрией. Тогда вариант "настаивать" выбрали около десяти тысяч, но в итоге на несогласованную акцию пришли примерно три тысячи.
— Я не вижу здесь никакой проблемы. Эти решения не обязательны для участников. Те люди, которые голосуют против, например, несогласованных акций, могут на них и не ходить. Среди тех, кто голосует "за", тоже не все придут. И это нормально. Те люди, которые проголосовали, но сегодня не придут, возможно, придут завтра. В любом случае мотивация людей участвовать в реализации решений, поддержанных ими при голосовании, будет сильнее.
Но ведь есть риск в том, что люди, которые не реализуют решений, но за них голосуют, не будут нести никакой ответственности за решения, фактически делая всю грязную работу чужими руками.
Настоящая внутрипартийная демократия предусматривает возможность всех членов партии участвовать в принятии решений. Например, "Социал-демократическая партия Германии" недавно проводила внутрипартийный референдум, участвовать ли ей в коалиции с "Христианскими демократами". Это же не значит, что каждый член партии должен десять раз сходить на митинг и выступить на нем в поддержку этой инициативы, прежде чем проголосовать за нее. Если человек причисляет себя к партии, он имеет право принимать участие в принятии любых ее решений. То же самое и в широких оппозиционных движениях.
Более того, это даже хорошо, если люди, которые сейчас просто сидят за компьютерами и "болеют" за оппозицию, начнут участвовать хотя бы в голосованиях. Это значит, что они будут сильнее интегрированы в оппозиционное движение. Проголосовавший за решение будет сильнее мотивирован принимать участие в его реализации. Одно дело, когда человеку просто говорят: "Приходи на митинг!" — другое, когда он участвует в принятии решения об акции и ее формате. Конечно, мотивация здесь не стопроцентная, но она будет сильнее.
— Любой структуре нужен авторитет, чтобы иметь сторонников. Будут ли люди участвовать в голосованиях, если нет механизмов их реализации и они не будут уверены, что их голосование способно на что-то повлиять? У государства есть органы, реализующие волю властей. Какие инструменты может предложить электронная демократия?
— Участники практически любого сообщества заинтересованы в том, чтобы влиять на его политику. Для них это повышение уровня участия и статуса в сообществе. Инструмент реализаций решений один — борьба в оффлайне: уличная политика, массовые акции, участие в выборах.
— В партии есть партийные билеты, формальная процедура регистрации. Как можно применять электронную демократию для управления протестным движением, которое не имеет членства и не имеет четких границ? Пример участия МММ-щиков в выборах Координационного совета оппозиции показателен. Как избежать того, чтобы на судьбу оппозиции через голосования стали влиять ее противники?
— Здесь необходима некая тестовая процедура. Например, чтобы будущий участник движения вначале подтвердил свое согласие с его основными принципами. Затем он подтверждает свою личность. Только после этого его регистрируют в сети для работы над решениями и голосований. Если человек своими действиями демонстрирует, что он не разделяет тех принципов, с которыми согласился при регистрации, его общим голосованием участников можно будет исключить из сети.
— Насколько я понимаю, идея электронного "веча" на Украине и концепции приведенных вами примеров очень похожи на идею "Форума свободной России"?
— Совершенно верно. Эта идея работала бы и на Украине. Единственное отличие — в России людей нужно было бы где-то собирать и приглашать в виртуальный парламент, а на Украине они физически уже собрались, и им только нужно дать инструмент прямой демократии, чтобы они могли эффективнее доносить свою позицию.
— Как вы считаете, почему в России идея "Форума свободной России" так и не была воплощена при том, что другой проект с использованием инструментов электронной демократии, Координационный совет оппозиции, был реализован?
— Координационный совет не был проектом электронной демократии. Это был PR-проект с использованием ее элементов и бренда. Люди, которые организовывали выборы в КС, например, господин Волков, судя по тому, что было сделано, не имели никакого желания создавать инструмент прямой демократии, который бы отражал мнение рядовых оппозиционеров и активистов. У них было другая цель — поднять много шума, создать некую тусовку "народных представителей", "короновать" как лидера Навального и разбежаться. А тех, кто голосовал на этих выборах, просто использовали в качестве бесплатной массовки для кампании.
В КС были разные люди. В том числе и задававшие неудобные вопросы. Поэтому, когда поставленные пиар-задачи были выполнены, Координационный совет оказался тут же слит, чтобы эти люди своими, может быть, наивными, но честными вопросами, не мешали "оппозиционным боссам" вести новые PR-кампании.
— А почему нет "Форума свободной России"?
— Ну, раз даже "Координационный совет" им мешает, можно представить проблемы верхушки движения, если принимать решения будут "рядовые" участники, которыми гораздо сложнее манипулировать. Через ФСР избиратели смогли бы сами продвигать собственные идеи и проекты, создавать структуры на местах, в том числе по территориальному признаку. Движение бы могло выйти из-под контроля, выдвинуть новых лидеров, идеи и так далее. Это его "элите" не нужно.
— А как же "Демократия-2"?
— Тут тоже организаторы, видимо, пытались, правда, неудачно, создать политтехнологический инструмент, а участников использовать как массовку. Это стало ясно при первом же реальном политическом действии в сети — попытке создать там партию. Пользователи, вопреки мнению "лидеров", проголосовали за то, чтобы назвать ее "Партией прямой демократии". В результате их грубо послали. А партия стала называться "Народный альянс", сейчас уже "Партия прогресса". Хотя Волков изначально заявлял, что эта партия будет управляться напрямую самими участниками. Все это оказалось блефом, когда те по первому же поводу выразили собственное мнение, отличающееся от мнения лидеров.
История с этим проектом показала, что электронная демократия — не политтехнология, ею нельзя манипулировать. Поэтому "Демократия-2" оказалась не нужна тем, кто ее затеял. Электронная демократия — это не инструмент в руках хитрых политтехнологов, а перспективнейший социальный институт, который, я уверен, со временем заменит существующие институты представительной демократии.
— Чего же на данный момент не хватает для того, чтобы "Форум свободной России" все-таки был создан?
— Мне кажется, что проблема в ресурсах. "Координационный совет" и "Демократия-2" были созданы, потому что на это были ресурсы. Практика показывает, что с помощью одних волонтеров такой проект реализовать невозможно. Ресурсы — это популярные люди и деньги. Причем наличие популярных людей отчасти решает и вопрос денег — с их участием можно собирать деньги в сети. Если есть ресурсы, дальше элементарно нанимается команда, которая создает интернет-платформу, проводится информационная кампания и т. д.. Помните какая мощная и затратная кампания была во время выборов в КС: дебаты на "Дожде" и тому подобное. Но самое важное, чтобы ФСР, в отличие от предыдущих инициатив в этой области, был реализован честно, чтобы им не пытались манипулировать. Тогда будет и результат.
Сейчас проблема в том, что "Форум свободной России" поддерживают всего несколько известных людей, и их мощностей для реализации проекта не хватает. А желание участвовать у людей есть — это доказывают и результаты голосований, которые проводились на "Эхе Москвы" и публикации многочисленных сторонников этой идеи в соцсетях. Такой проект позволил бы участникам движения управлять им, а не быть заложниками политики лидеров, зачастую ориентированных на собственные карьерные интересы.
