Самое ужасное конечно — это состояние полной безнадеги. Это как знаете, какая-то уроненная тобой дорогая вещь на твоих глазах катится в бездонную помойную яму и ты бежишь в попытках ее поймать, и понимаешь в то же время, что бесполезно — уже не добежать, не успеть и взглядом отстранено наблюдаешь за ее падением.
Т.е. вроде есть ты, которая пытаешься предпринимать какие-то действия по спасению вещи и есть вторая ты одновременно, понимающая, что усилия бесполезны и твои действия скорее носят ритуальный характер.
Очевидно, что посадят Навального и всех узников Болотной. Очевидно, что как в романе Оруэлла — любоваться тебе на портреты ненавистного Большого Лысого Брата до 2018 — 2024 года. Так же очевидно, что придется как-то уживаться со своей беспомощностью перед несправедливой шайкой жуликов и воров и их сторонников, которые правят страной. Хотя бы на бытовом или рабочем уровне общаться с этими победителями — ликующей гопотой, которая далека от тебя и твоих социальных установок, этических норм и интересов больше чем какой-нибудь монгол из юрты в пустыне Гоби. И ты знаешь, что ты права и просто звезды так легли, что приходится жить среди этого.
Т.е. изменить свое мнение о этих правителях, о равнодушных и покорных их колбасных подданных и принять их установки и этические нормы ты не сможешь никогда. А мечтать о том, что они вдруг изменятся и все будет хорошо — бесперспективно. Трепыхаешься в рамках возможного. Что бы только не оказаться в рядах биомассы хотя бы для самой себя. Адаптироваться можно, но без надежды на будущее — это адаптация раба.
Вспомнился фильм "Страна Глухих" — но положение осложняется тем, что я-то сама уже была в другом мире и понимаю насколько сейчас в стране Зазеркалье и Абсурд с большой буквы. При СССР хотя бы мы другого не видели, не знали и все изменения принимались как изначально положительные и ведущие улучшению. А тут знаешь, что с каждым днем будет все хуже и хуже и все катится откровенно в тар-тарары.
Понятно, что выход в строительство вокруг себя микромира, ограничении общения с ликующей гопотой и внутренней эмиграции, если нет возможности внешней. Как в 60-е — свой микромир физиков — лириков, в рамках возможного. Что там тогда было? Самиздат, Визбор, байдарочные походы и альпинизм, культурологический снобизм.
Замкнуться просто необходимо, что бы выжить среди этих монстров. Выбегать как на охоту в дикие джунгли, хватать какой-то кусок еды, денег и снова обратно. Очень непривычно так жить. Особенно, когда знаешь, что раньше эти джунгли были городом с надеждой на будущее и ты привыкла по нему ходить свободно, ни от кого не прячась и общаясь открыто со всеми. Теперь все будет иначе. Все очень безнадежно.
! Орфография и стилистика автора сохранены
