В колонию к Таисии нас повез мужчина по имени Алексей, который отозвался на мой призыв помочь с поездкой. Забрал он нас с дочерью в Москве 30 декабря в 2 часа ночи, прямо от дома, где я проживаю в съёмной квартире. С нами поехал ещё Александр Аронов, мой старый товарищ и подельник по тюремной отсидке за политическую акцию в Севастополе. Выехали мы в этот день, потому хотели успеть сделать передачу Таисии к Новому году. И как только получили подтверждение, что Таисию перевели карантина в отряд мы сразу закупили продукты, лекарства, вещи первой необходимости и отправились в путь.
Автомобиль Алексея, бывалый "минивэн", оказался очень удобен для подобной поездки. Мы свободно разместились в нём, расставили дачку — большой туристический рюкзак и две сумки, а Катрина с комфортом проспала бОльшую часть дороги, улегшись на задних сидениях.
Так как этапа из Смоленского СИЗО в Тверскую область не бывало уже полтора года, то я с самого начала боялся подвоха со стороны оперов. Опасался, что они постараются во время пути сделать какую-нибудь гадость Таисии или просто решили устроить ей "профилактику", прогнав тяжелым этапом. Осужденных женщин из Смоленска, как правило, отправляют отсиживать срок в Калужскую область или Нижний Новгород, куда они доезжают очень быстро и без проблем. А тут вдруг Тверская область, где единственная женская колония в Вышнем Волочке, что ещё 140 километров дальше Твери.
Когда же через три недели после отъезда Таисии стало известно, что в Смоленский СИЗО не пришло подтверждение о доставке её в колонию, то я забил тревогу и объявил о её пропаже. Потому что на этапе заключенный не имеет связи с волей и с ним может произойти любые неприятности, о которых он не сможет сообщить.
Как выяснилось, беспокоился я за неё не зря. Ехали они этапом через Тулу, оттуда на Тверь и потом в Вышний Волочек. На этапе понасмотрелись всякого. В Тульском СИЗО Таисии запомнились громадные крысы, которых она издалека приняла за кошек. Везде по дороге было очень холодно, спасал её только плед, который удалось выкупить у других зеков ещё в Смоленском СИЗО, хотя это был "запрет" — то есть вещь, которую нельзя иметь при себе. Этим пледом она укрывалась, его же с другими женщинами стелили на сиденье "автозаков" и скамейки "столыпинов", иначе невозможно было перенести холод в них.
Но самые серьёзные испытания Таисию ожидали в Тверском СИЗО. Отбой в камерах, где разместили этапируемых был ровно в 22 часа и ложиться на нары до этого времени, было строго запрещено. В один из дней Таисия просто присела на нары за пятнадцать минут до отбоя. После чего в камеру ворвался надзиратель и принялся на неё орать. На что она ему возразила, что она даже не ложилась, а просто присела, начав готовится ко сну. Надзиратель опешил, что с ним посмели спорить — он не привык к этому и написал на Таисию рапорт, после чего ей выписали 7 суток карцера. Сразу после помещения в карцер, Таисия в знак протеста объявила голодовку, направив соответствующее заявление на имя начальника тюрьмы. Переносила голодовку она очень тяжело по причине своих болезней. В первый же день её "тряхануло", т.е. случился приступ гипогликемии — состояние близкое к сахарной коме.
Продолжала голодать она пять дней, пока к ней не явился чин из прокуратуры, после чего с неё было снято взыскание, как наложенное незаконно и её отпустили из карцера, признав неправоту надзирателя. Интересный момент — день начала голодовки выпал на выпал на пятницу. В этот же день она написала заявление на имя начальника СИЗО. В понедельник же её попросили написать заявление повторно, после чего во вторник явился прокурор и её отпустили. Предполагаю, что в понедельник начальник СИЗО явился на работу, понял, что происходит и решил прикрыть себя, вроде как он во всем быстро разобрался и голодовка была всего два дня, а не пять.
На карцере Таисии удалось пообщаться с заключенными мужчинами, сидящими в соседней камере. Те возвращались в свою колонию, после "больнички", где им зашивали брюшную полость, которую каждый из них вскрыл во время бунта в одной из колоний, где они протестовали против бесчеловечных условий содержания. Эти зеки очень удивились, что женщина, к тому же "первоход" (отбывающая срок первый раз) держит голодовку на карцере). Сказали ей, чтоб была осторожнее в лагере. Чтобы с её характером не попасть под статью УК "Дестабилизация деятельности в исправительных учреждениях".
Таисия очень жалеет, что на этапе оставила свои книги в Тульском СИЗО. Очень тяжело было таскать на себе коробку со всеми документами по своему уголовному делу, личные вещи и книги. Но с другой стороны рада, что зеки в Тульской тюрьме смогут найти в библиотеке приличные книги.
Запомнилось ей ещё на этапе, как в Твери им в камерах выдали сырое постельное белье — это при том, что в камерах было очень холодно. Единственный положительный момент (если это можно считать положительным моментом) — в Тверском СИЗО начальник медицинской части после взятия анализов подтвердил ей тот диагноз, на котором мы настаивали изначально. А именно, что у Таисии более серьёзный тип диабета — I тип и что толку от таблеток для снижения сахара в крови,, которыми её пичкают в заключении нет и её надо переводить на инсулин. Мы более двух лет добивались медицинского обследования Таисии, чтоб это доказать. Но и судья, и начальник Смоленской тюрьмы отказывались это сделать. Так как в этом случае Таисию надо было отпускать, заменив ей наказание более мягким. А на это им пойти не позволили.
Из Тверского СИЗО женский этап долго не вывозили в Вышний Волочек ещё и по причине того, что замело снегом дороги. По крайней мере, на это ссылалось начальство СИЗО. Хотя к моменту отправки Таисии трассу на Питер давно расчистили, я даже склонен отчасти этому верить, потому что последний отрезок пути — от Торжка до Вышнего Волочка мы одолели с трудом. Вся дорога от Москвы заняла у нас пять часов.
В самом городе на удивление большое количество частных домов как минимум довоенной, а то ещё и дореволюционной постройки, а также много развалин разных строений. Общее впечатление очень унылое.
В городе мы быстро нашли здание зоны. Успели к 7 часам утра, как и предполагали.
Сама колония оказалось очень маленькой по площади. Прямоугольник примерно 100х300 метров. Выглядит как небольшая старая фабрика. Только две вышки с часовыми по краям и колючая проволока над очень древним бетонным забором. С двух сторон она окружена плотно примыкающими практически к самому забору улицами, по которым спокойно ездят машины и идут пешеходы. Мы останавливаемся возле проходной. Выходит офицер в сером камуфляже и разъясняет нам, что прием передач с противоположной стороны, а также просит нас оставлять автомобиль в 15 метрах от колонии со стороны любой из вышек. Объезжаем вокруг и останавливаемся за вышкой.
Официально приём передач и запись на свидание начинается здесь в 8 часов утра. На всякий мы с Сашей Ароновым позвонили в дверь, где принимают передачи. Оказывается, нас ждали. Дежурные ночной смены были предупреждены о нашем визите. Дневная смена приходит к 8 часам. Нам сразу объяснили правила приема передач в лагере и мы, составив список, передаем все привезенное с собой. Комната для приема передач небольшая и уже к 8 утра в неё набивается много родственников осужденных, приехавших, как и мы к своим родственникам.
Отношение персонала СИЗО очень удивило. Крайне вежливые. Делали все быстро и четко. Уже к 9 часам мы с Катриной попали на свидание с Таисией. Видно было, что для них наличие в лагере столь известной политзаключенной очень большое событие, и они делали все, чтобы к ним не было никаких претензий. Единственное, было неприятно, что сразу после вхождения в помещения, где запускают на свидания и вплоть до момента начала свидания, нас с дочерью непрерывно снимал на видеокамеру опер, сопровождая нас по всем помещениям.
Комната для коротких свиданий — это ряд стульев для родственников осужденных, а перед ними сплошное стекло, за которым сидят собственно заключенные и сопровождающие их работники ФСИН.. Обычно запускают в комнату для свиданий сразу несколько осужденных и их родственников, и тогда разговаривать практически невозможно — только перекрикивая друг друга. Но нам, видимо, в этот раз решили сделать поблажку - почти все время свидания мы общались одни.
Перед тем как попасть в комнату свиданий, мы сдали дежурному свои телефоны и он удостоверился в наших личностях. Выглядело это примерно так. Взяв мой паспорт, он сурово глядя на меня, спросил: "Фамилия, имя отчество?". Я ответил. Потом он, то ли решив пошутить, то ли всерьёз, повернув лицо к Катрине и спросил, умеет ли она говорить, а получив от неё утвердительный кивок, спросил также как меня, уже её, глядя в её свидетельство о рождении: "Фамилия, имя отчество?". Катрина, немного растерявшись ответила: "Катрина Фомченкова Сергеева". После чего нас повели на само свидание.
Таисия встретила нас спокойно. За спиной у неё сидела женщина, майор ФСИН. Таисия рассказала мне про свои злоключения на этапе. Про здоровье. Чувствует себя сейчас она неважно. Постоянно болит поджелудочная железа. Держится она только на обезболивающих. Плюс к этому проблемы с почками — отекают руки и ноги. С регулированием сахара в крови стало чуть лучше, так как теперь ей отдали на руки глюкометр (прибор для самостоятельного измерения сахара в крови) и она впервые за два с лишним года может теперь сама несколько раз в день делать замеры. Хотя это не решает самой проблемы. Из плюсов — в лагерь можно передавать диетические продукты и домашнюю пищу. Без всяких ограничений.
Чтобы мы могли лучше друг друга слышать, женщина-майор приоткрывает нам дверь,, которой заканчивается стена со стеклом. Она также разрешает Таисии вырвать из тюремной тетради лист и передать Катрине. Катрина рисует на нём своими фломастерами женщину и подписывает "МАМА". Катрина рисовать ещё почти не умеет, рисунок получается по-детски наивным и потому особенно трогательным.
Пока дочь рисует, мы обсуждаем что делать дальше по юридической линии. Самый последний прокол судебной системы в отношении Таисии был в том, что в кассационной инстанции — в Смоленском областном суде, были грубо нарушены даже элементарные юридические нормы правосудия. Коллегия из трех судей, удалилась в совещательную комнату для вынесения решения, забыв дать прокурору выступить. Та, возмутившись, попросила судебного пристава войти в совещательную комнату и напомнить про это судьям. Что он и сделал. Судьи вышли оттуда, нарушив тем самым тайну совещательной комнаты, и так и не дав слова прокурору, разрешили ему лишь реплику, после чего вновь удалились для вынесения решения. По всем канонам права, и даже современного российского, это 100% повод для отмены их решения, которое позволило вступить в силу приговору Таисии.
Так вот чтобы прикрыть свой прокол, Таисии в областном суде просто отказали в выдаче протокола судебного заседания, тем самым лишая её возможности доказать, что данные факты имели место быть. На её запрос выдать ей протокол из областного суда ей прислали отписку, сообщив, что все протоколы судебных заседаний находятся в Заднепровском районном суде, имея при этом в виду протоколы судебного процесса в районной инстанции и сделав вид, что не понимают, что она от них просит. А на ранее поданную ею жалобу на само решение облсуда, она так и не получила до сих пор даже ответа, что жалоба хотя бы получена или принята к рассмотрению. Непонятна также судьба ноутбука, смартфона и другого имущества, изъятого у Таисии во время обыска. Ещё в тюрьме Таисия написала бумагу, чтобы все это передали моей матери. Но районный судья Кожевников, к которому моя мать пришла на приём, заявил, что Таисия никаких бумаг не писала. Складывается впечатление, что все вещдоки из дела Таисии куда-то уже делись. Поговорили также насчет жалобы в ЕСПЧ. Таисия очень на ней настаивает.
На зоне в Вышнем Волочке все женщины работают — шьют робы для других заключенных. Таисия пытается договориться, чтобы ей разрешили во время рабочей смены делать несколько перерывов на приём пищи, так как при панкреатите надо есть есть 5-6 раз в день через равные промежутки времени.
Сидят здесь в основном молодые женщины. Срока есть дикие — есть 13 и 16 лет. Таисия отказалась от психолога, на беседу к которому отправляют всех, приезжающих в зону. Мотивирует это она тем, что она не совершала никаких преступлений, а лагерный психолог занимается именно тем, что "работает" с осужденными, чтобы они в дальнейшем не совершали преступлений.
Короткие свидания здесь разрешены раз в два месяца. Длинные — раз в три. Остальное время общаться можно по телефону, имея оплаченную карточку. Либо через специальный сайт ФСИН по электронной почте. Одно письмо с ответом обходится примерно в 150 рублей.
Наше обсуждение серьёзных вещей постоянно прерывает Катрина, которая хочет общаться с мамой. Слышу, как она ей говорит: "Я по тебе соскучилась. Я дома только тебя рисую". Майор из ФСИН разрешает Катрине зайти за дверь и обняться с Таисией. Море слез. У Таисии потекла тушь. Катрина возвращается вся в слезах. Майорша, по-моему, тоже готова расплакаться. Свидание закончено. Таисию уводят конвоиры. Мы возвращаемся к дежурному, забираем свои документы, садимся в "минивэн" и едем обратно. Добрый и молчаливый Алексей везёт нас в Москву.
P.S. На рождество Катрина загадала желание, чтобы мама в этом году вернулась домой.
P.P.S. От Таисии только после праздников пришел ответ по электронной почте ФСИН на наши новогодние поздравления. В выходные дни эта служба не работала. Таисия в письме поздравляет в ответ, просит поцеловать Катрину за неё.
! Орфография и стилистика автора сохранены
