Без националиста было бы скучно, наверное, с националистом — веселей.
Сергей Давидис вел в "Мемориале" круглый стол по ст. 282 УК РФ, по разжиганию. Круглый стол был запланирован давно, для обмена мнениями, определения позиции, с присутствием различных общественных сил, чтоб интересней и конструктивней было. Спикерами выступили правозащитники Александр Верховский и Александр Даниэль, от националистов — Наталья Холмогорова, адвокаты Генри Резник и Дмитрий Аграновский.
Верховский задался вопросом, можно ли преследовать людей за слова, и предположил, что да, можно, так как слова — это вид деяния. Важно найти баланс между свободой слова и недопустимостью покушения на равноправие. Мотив разжигания вражды, отягчающий другие преступления, он считает допустимым. То есть, на его взгляд, должны быть криминализированы призывы к тяжким преступлениям на почве ненависти, а "унижение", входящее сейчас в диспозицию 282-й — декриминализировано и переведено в КоАП.
При призывах к совершению особо тяжких преступлений может учитываться и мотив политической и идеологической вражды. Но выявление всех этих сложных мотивов — большая интеллектуальная нагрузка на суды, с которой нынешние суды справятся навряд ли.
Адвокат Аграновский сказал, что статья, аналогичная 282-й, на его взгляд, нужна. Но сейчас под нее подпадает всё, что угодно.
Из текста статьи хорошо бы убрать неочевидные "действия" и "социальную группу". Кроме того, по уголовным делам сейчас основным доказательством являются экспертизы, выполняемые некомпетентными, к сожалению, людьми. А в идеале хорошо бы, чтоб дела этой категории рассматривались с участием присяжных, хоть на этот институт законодатели сейчас ведут наступление. Лишение свободы не должно быть наказанием за данные деяния. Сейчас под действие статьи в основном подпадают люди, которые хотят изменений в обществе, хоть некоторые — достаточно изуверскими средствами.
Еще он сказал, что пытался выступить заявителем по 282 статье против Коха за жесткие и оскорбительные высказывания в адрес русских мужчин, однако экспертиза не нашла разжигания в словам Коха. Наталья Холмогорова высказала свое мнение о том, что 282—ю статью надо отменять полностью. Из текста статьи непонятно, что именно она запрещает делать и за что наказывает.
"Действия" — непонятно, что имеется в виду. Из практики правоприменения мы знаем, что чаще всего это — высказывания и публикации. Наталья привела в пример дагестанскую свадьбу со стрельбой. Возбудила ли она ненависть и вражду. Да, возбудила. Почему же она не квалифицируется по этой статье? И целесообразно удалить формулировку "социальные группы" — кого только к ним не относили. И "Единую Россию", и сотрудников полиции, и чиновников. Безумие считать, что такие сильные чувства, как ненависть и вражда можно возбудить только словами.
Наталья убеждена, что уголовные нормы, карающие за слова, в Уголовном Кодексе недопустимы, кроме тех случаев, когда они — составная часть другого преступления. Оскорбление же и унижение надо перевести в гражданско-правовую сферу.
Александр Даниэль заявил себя как категорического противника ст.282 в каком бы то ни было виде, за что Олег Орлов уже назвал его либертарианцем. Никакой специальной статьи не нужно. С помощью слов могут быть совершены и оскорбление, и подстрекательство. И разве ненависть — это преступление? Вражда — это преступление? Ответственности могут подлежать призывы к насилию и дискриминации. Но это — признак преступления, для этого не нужна специальная статья. Это должно быть отягчающим обстоятельством. Так, на взгляд Даниэля, совершить еврейский погром на почве национальной вражды хуже, чем из простого желания пограбить. Впрочем, подстрекательство бывает прямым и косвенным.
"Бей жидов" — это прямой призыв. А если просто рассказывать, какие евреи или кавказцы отвратительные, это подстрекательство косвенное. Его не надо криминализировать. И еще вопрос — как быть, если подстрекательство совершено в художественной форме? Если это картина или поэтическое произведение? Даниэль считает, что у людей, совершивших подобное, должны быть некие преференции, хотелось бы, чтоб юристы это продумали. Такое подстрекательство опасней, но оно неприкосновенней.
Под конец правозащитник задался вопросом, что должно противостоять разжиганию, если не уголовное преследование. Ему не нравится термин толерантность: это когда я кого-то терплю, хоть он мне неприятен, этого мало. Важней благожелательная заинтересованность в чужом.
Затем выступил Генри Резник. Он много отвлекался на другие страны и веси. Он сказал, что 282-я статья сформулирована плохо. Хотя бы потому, что ненависть — это сильная вражда. Первоначально в статье еще был запрет пропаганды исключительности по всяким разным признакам, но затем это убрали. По мнению юриста, понятие "социальная рознь" — не для закона. Он задался вопросом, как быть с "Протоколами сионских мудрецов" и книгой Адольфа Гитлера — ведь если их не запрещать, то их можно разрешить рекламировать.
Затем он заметил, что Россия не должна бежать впереди Европы. В европейских странах подобные нормы есть, они "спящие", редко применяются, но применяются. И безобразие, что эту статью применили к организаторам выставки (дело Самодурова). В общем, возбуждение вражды он в статье оставил бы, а унижающие действия бы вывел. На этом выступления спикеров закончились, и микрофон передали в зал. Правозащитник Валентин Гефтер покритиковал статью и указал, что в борьбе с ней нужна определенная последовательность шагов. Между уголовным и административным наказанием, гражданско-правовой сферой отношений — большая возможность выбора.
Санкции тоже различны. На взгляд правозащитника, из первой части статьи необходимо убрать унижение человеческого достоинства, развести его с призывами к ненависти и вражде, первую часть перевести в КоАП, в УК оставить действия, сопряженные с угрозами насилия, добавть причинение особо тяжких последствий. Глава ПЦ "Мемориал" Александр Черкасов предложил обратить внимание на присутствующий в Интернете список "врагов русского народа" и на призывы Амира Магаса считать русских на Северном Кавказе легитимной целью для атак моджахедов. Это должно как-то квалифицироваться, и без особой статьи в УК обойтись сложно.
Член Совета ПЦ "Мемориал" Олег Орлов сказал, что с Даниэлем он абсолютно не согласен. Слова могут вести к насилию. Они создают атмосферу, которая рождает в головах мысли о насилии — и как следствие оно возникает. Впрочем, он тоже за то, чтоб убрать из текста статьи "унижение" и "социальную группу".
Орлов процитировал цитату из выступления на митинге в Москве Константина Крылова: "Зачем они сюда едут? Они едут, чтобы нас убивать", сказанную в адрес кавказцев, и спросил, как это было бы расценено, если б дело происходило на Северном Кавказе, а вместо "кавказцы" прозвучало бы слово "русские". Вывод: подобные слова в современной России общественно опасны. И закон от них должен защищать.
К сожалению, сейчас 282-я статья применяется как метод политических репрессий. Но оттого, что у нас нет независимых судов, не следует под суды подстраивать законодательство.
Выступил человек, чье имя я не расслышала, вроде как сам пострадавший от 282-й. Он сказал, что отдельно неприятно, что 282-я статья находится в разделе "преступления против государственного устройства". Это дает возможность государству обосновывать свои неправомерные действия против гражданских активистов. Виталий Пономарев, член ПЦ поспорил с Олегом Орловым.
Он сказал, что действительно существуют ситуации, когда простые слова и действия могут привести к непредсказуемым последствиям. Но если ситуация накалена, есть закон о чрезвычайных ситуациях.
Ограничения свобод, в том числе свободы слова, не должны применяться постоянно.
Впрочем, многие не готовы к полной отмене статьи, и неочевидно, что здесь можно найти компромисс. Поэтому, возможно, следует оставить в УК наказание за прямые призывы к насилию. Тут выступил представитель Русской правозащитной лиги Владимир Иванов.
Он принес большую Библию, помахал ей и сказал, что это — суперэкстремистская книга. Она содержит призывы к убийствам в форме заповедей, а всего заповедей 612. В частности там сказано, что следует забить камнями до смерти людей, которые поклоняются солнцу и луне, и книга Гитлера по сравнению с Библией — детская мурзилка.
А Губерман в своих стихах оскорбляет евреев — и как тут быть? В общем, закон об экстремизме, статьи 280 и 282 надо отменить, а центры противодействия экстремизму — разогнать. Светлана Ганнушкина, член Совета ПЦ, отметила: мы должны понимать, что слово — это дело, им можно убить и побудить других людей к убийству.
Борис Новиков заметил, что Геббельс никого не убивал и ничего, кроме слов и текстов, не совершал, но признается нацистским преступником. И тут вышел Георгий Боровиков (про которого, я рассказывала, мне в спецприемнике с гордостью рассказывали "мы в этой камере с фашистом сидели) и сказал, что 282-я статья нужна, чтобы преследовать по ней самых пассионарных русских граждан. А тут собрались мудрецы, но не русские в основном. И опять судьбу русских решают почему-то евреи.
Тут Резник говорит: а как вы определяете русских? Боровиков: русский — это этническая принадлежность. А после еврейской революции еврейские националисты захватили власть в России. Должен быть русский закон, а иначе его никто слушаться не будет. Тут все стали шуметь, перебивать, и в конце концов у Боровикова отобрали микрофон, чтоб не хамил, хоть, может и зря: ну и договорил бы до конца, смешно ж...
В общем, Боровиков переместился в предбанничек у выхода, где он и группа его сторонников (молодых людей) еще поспорила с желающими правозащитниками, особенно — Светланой Алексеевной Ганнушкиной. А тут потянулся домой коммунист адвокат Аграновский. И имел к нему националист Боровиков определенную претензию. Претензия, вроде, заключалась в том, что Аграновский нахамил в Интернете сподвижникам (сподвижницам?) Боровикова. И угрожал им возбуждением дела по 282-й (ага, по ней) статье УК, за то, что они какими-то не теми словами требовали выноса тела Ленина из мавзолея, а СССР ругали совком.
В общем, где-то в ЖЖ они поссорились, и Боровиков решил за косяк спросить типа лично. И очень долго и нудно спрашивал, требование имея такое, чтоб Аграновский извинился. Мне это всё не очень нравилось, поэтому я вывалилась за ними на семнадцатиградусный мороз и пыталась то ли это дело наблюдать, то ли контролировать. Аграновский говорил, что если извиняться — то взаимно.
Боровиков говорил, что ему извиняться не за что, потому что такие его убеждения, а Аграновский ему — идеологический враг, и когда у власти будут националисты, то близко не будет еврейских коммунистов, которые устроили еврейскую революцию 1917 года — и далее по кругу. Еще один друг Боровикова всё это снимал на видео, хоть Аграновский и был против. В общем, Боровиков сказал Аграновскому, что если тот не извинится, то с ним что-нибудь случится может: кто-нибудь его изобьет, или что-нибудь на него упадет, и в общем это звучало как угроза, о чем я и свидетельствую, а потом националисты наконец, хвала Всевышнему, ушли к одному метро, а Аграновский ушел к другому.
Он вообще весьма и чрезмерно резок в Интернете бывает, но вообще это не дело — угрожать адвокату, который не за большие деньги берется защищать политических узников (кстати, Боровиков проходил свидетелем защиты по делу о Манежке).
И вообще переводить виртуальные конфликты в реальную плоскость — дело дурацкое. Интернет, конечно, во многом сфера всеобщей безответственности, но кто не хочет — пусть туда и не пишет и ответов на свои писания не читает. Что до круглого стола — ну вот такой он был, в чем—то нашли компромиссные варианты, что-то остается нерешенным. Можно подумать и сделать выводы. Хорошо б еще, конечно, законодатели нас услышали...
! Орфография и стилистика автора сохранены
