Конструктивные критики протестного движения призывают строить планы на дальнюю перспективу и выдвигать "достижимые" конкретные лозунги. Участники митинга 12 июня, поддержав Манифест свободной России, впервые признали очевидную вещь: в декабре 2011 года началась очередная, Пятая, русская революция.
Но революция — это фазовый переход общества. В ней почти ничего нельзя планировать. Главное — понять: вокруг революция или просто общественный подъем?
Революция "сама" назначает и снимает лидеров, выдвигает и задвигает лозунги.
Об этом, говоря о Французской революции, замечательно писали Карлейл и Кропоткин. Тут дело не в мистике, а сложнейших социокультурных процессах. Гении улавливают логику, и если у них есть воля, на исторический миг возносятся к звездам. Если у них нет воли, они оставляют интереснейшие философские наблюдения. Именно такая логика год передавала эстафету духовного лидерства революции от Лимонова к Навальному, от Навального к Акунину, от Акунина к Удальцову. Именно такая логика заострила борьбу на трех лозунгах: устранение Путина, переход к парламентской республике и люстрации.
В нашей стране персоналистский режим, и пока Путин (а значит и коллективный Путин) у власти, демократических реформ не будет. Призывы сосредоточиться на "синице в руках": честных выборах, декоррумпировании ЖКХ и проч. — наивны и утопичны. Ведомство Чурова — единственный механизм, гарантирующий партии власти парламентское большинство. Возможность хапать — единственный смысл поддерживать режим для армии чиновников и аффилированных с ними бизнесменов. Наличие политзаключенных и практика политических репрессий, полностью управляемые следствие и суды — короткий поводок прежде всего для таких социальных слоев, как независимые предприниматели, средний класс и интеллигенция, которые всегда выступали против такого рода "опричных" деспотий, которая установилась у нас. Собственно говоря, тотальная промывка мозгов машиной пропаганды и полицейская машина, готовая к тотальным репрессиям, — это две головы того орла, который гарантирует возможность суперрасхищений на верху властной пирамиды и вдосталь коррупции и вымогательства на нижних ее этажах.
Переход к парламентаризму институционально блокирует "монархическую" традицию. Это слабая, но хоть какая-то гарантия, что не будет новой диктатуры. А люстрация (очищение госорганов от преступных элементов) — это серьезный урок на будущее потенциальным строителям новой номенклатуры, создателям новой системы круговой поруки.
Знаменитый лозунг 6 мая "Не пустим самозванца в Кремль" утопичен, но ярок и образен. На него лет восемь работала госпропаганда с ее культом 4 ноября 1612 года. Произошел тот самый синтез национальной и демократической идей, которым в России бредили последние двадцать лет. Люди ленивы и очень довольны, когда есть готовые культурные шаблоны. Приятно чувствовать ветры истории, надувающие твои паруса. "Они" — оккупанты, мы — "патриоты-ополченцы".
Манихейская поляризация общества — главная причина всех бед любой революции — при этом снимает общую погруженность общества в депрессию, говоря словами Достоевского, "унасекомливание" человека, "тараканье" чувство. Дальше просто необходимо сделать все, чтобы революция оказалась в руках у умеренных и вменяемых вождей.
Но революция — это как война или финансовый кризис: внешние симптомы проявляются тогда, когда все предпосылки уже сделаны. И начинается скольжение по обледенелому склону, любой рывок только сдвигает вниз, к обрыву. И после каждого "потерянного" метра неосторожный лыжник клянет себя, почему не остался за гранью склона или просто почему не застыл, вбив изо всех сил палки. Осмелюсь предположить, что сейчас, когда совершенно заткнулись те, кто пророчил в марте бесславное затухание протестного движения,
умные люди в Кремле рвут на себе волосы, что в январе не согласились на круглый стол имени Кудрина и политическую амнистию. Сейчас бы во главе движения был бы умереннейший Ходорковский, который держал бы в руках революционную стихию надежнее дезертира Акунина.
Об "оккупаях". Обществу не нужен Гайд-парк. Обсуждать мировые проблемы можно и в Интернете. "Оккупаи" — это палаточные лагеря протеста, а не дискуссионные клубы. "Абай" был вариантом Телемской обители — антимонастырь для духовно свободных людей. В индийской культуре он был бы назван ашрамом сытых. В "Абай" надо погружаться, а не приезжать на пару часов послушать демагогов в очередном "уголке оратора".
Поэтому с властями не было смысла договариваться — палаточный лагерь они разбить в ЦПКО не разрешили бы, а все остальное — паллиатив. "Абай" возник случайно, на исходе трех суток непрерывного бега от полиции. И он стал мифом. У нас уже два революционных мифа: 6 мая — "первый отпор ментам", и "Абай" — наш мимолетный "Полдень XXII век".
Революцию может остановить только жирный кусок протестующим. Манифест 17 октября и столыпинская реформа. Запрет КПСС, национальный суверенитет и приватизация.
И напрасны страхи тех, кто полагает, что от ухода Путина ничего не изменится. Изменится все. Путин — харизматическое знамя режима. Кто поведет "Единую Россию" в условиях честных выборов и неподцензурного телевидения — Володин, Нарышкин, Неверов, прости Господи, Медведев? А слом номенклатурной системы дает шанс новым политическим силам.
У революции плана не бывает. Бывает план заговора, поэтому заговоры и проваливаются. Бывает план военной кампании, который, если не приводит к победе, устаревает уже через месяц.
Революция, как всякий фазовый переход, — это цепь бифуркаций. Кто мог знать, что очередное избиение несанкционированного шествия в Москве вечером 5 декабря сдетонирует Зимней революцией. Кто мог предугадать, что 6 мая полиция устроит пробку у входа на Болотную, когда вся логика власти была дать возможность провести еще один скучный митинг. Кто мог предугадать, что из беготни по бульварам 7–8 мая родится "ОккупайАбай"?
Поэтому если у организаторов протестов и существует план действий, то он имеет срок действия не более чем на пару месяцев. Вот примеры нежданных удач. Ленин все проиграл в июле 1917-го, он был разыскиваемым агентом враждующего государства. Через два месяца его "спас" Корнилов. В августе 1991 года "ДемРоссия" в лице своего главного идеолога Гаврилы Попова планировала долгую осаду КПСС через борьбу в советах. Но разразился путч.
Уже ясно, что "Абай" — это не беготня, а второй миф революции, бесценный опыт духовного общения, взаимодействия и согласования решений. Скоро у нас будет два вида ветеранов — битвы на Болотной и "Абая". А неофиты будут смотреть им в рот и завидовать.
Главным революционирующим фактором сейчас стали аресты по делу о беспорядках 6 мая.
Власть могла удовлетвориться уже вынесенными административными приговорами, тем более что повод принимать закон о митингах она получила. Но Кремль закусил удила. Для эскалации протеста не надо ждать экономического краха. Народ миллионами выйдет на улицу от презрения к власти (у среднего класса), отмеченного социологами как доминантное отношение, а у масс — от презрения к собственной трусости.
Представьте, читатель, что вас сунули в машину времени и вытолкнули в России 1902 года: только первые экономические стачки и студенческие демонстрации. Подобно графу Прозорову (Басилашвили) из кинофильма "Сны", вы начинаете всех предупреждать: нужны реформы, началась революция. Смотрят, как на сумасшедшего. Даже после января 1905 года события не воспринимались как революция. Только начиная с октябрьской политической стачки происходящее воспринимается как революция. Россия катилась к Первой революции с забастовки Юга России в 1902-м. Общество признало, что вокруг революция, только через три года. Когда тогдашними властями была совершена "Большая ошибка": когда созданием "полицейских" профсоюзов дали возможность безнаказанно подготовить грандиозную забастовку; когда инспирировали кишеневский погром апреля 1903-го; когда после убийства Плеве новый министр внутренних дел Святополк-Мирский дал либеральному земству выпендриваться; когда дали втянуть себя в войну с Японией; когда расстреляли шествие Гапона..?
Общество ничего не простило. Но предвидеть ничего нельзя.
В 16:00 6 мая нельзя было сказать, что в 19:00 будет другая страна.
Можно было предвидеть попытку сесть на мостовую, легко угадывался силовой разгон (поэтому "Лига избирателей" имени Акунина — Улицкой, не встав в первых рядах демонстрации, показали себя дезертирами).
Нельзя было предугадать, что в ответ на избиения полицейским впервые с 1993 года дадут отпор. И "гуляния" 7–9 мая нельзя было предсказать, и уж тем более "Абай".
Вопрос не в том, через сколько месяцев (лет) падет режим, а в том, что началось безостановочное движение к падению режима. Крах коммунизма начался 21 августа 1968 года (вторжение в Чехословакию). После этого никакие реформы и умные меры не могли спасти социализм. Да, крах был "отложен" на 23 года. Но он был неизбежен. К любому моменту ослабления цензуры — в 1980-м (гипотетически) или в 1990-м (как в нашей реальности) — "общество" подходило глубоко антикоммунистическим и ничего, кроме разоблачения теории, практики и истории коммунизма, оно, получив свободу, не делало бы.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
