В апреле миграционные власти Финляндии предоставили убежище Петру Силаеву, активисту российских антифа, известному как Пит или DJ Сталинград. В апреле же власти Российской Федерации решили выслать из страны участника того же движения гражданина Финляндии Антти Раутиайнена, прожившего в России последние тринадцать лет. Мы встретились с ними, когда они представляли две книги. Издательство "Инто" опубликовало "Исход" DJ Сталинград в переводе Антти Раутиайнена и сборник статей о России самого Антти. После презентации мы поговорили о том, что привело обоих в Финляндию.
— Петр, какие чувства вы испытываете после решения финских властей предоставить вам убежище?
— Уже никаких. Я очень долго ждал этого решения. Хотя с самого начала было ясно, что мне его должны предоставить. Мое дело было классически политическим: преследование властей, заинтересованность коррумпированных чиновников высшего звена. А я действительно не совершил ничего противозаконного. Идти с мегафоном во время демонстрации, даже если она не санкционирована, не достаточно, чтобы объявлять человека в федеральный розыск, тем более сажать двух людей, которые в акции не участвовали, а были там как журналисты. Я понимал, что получу убежище. Но для меня было неприятной неожиданностью, что решение будет приниматься так долго.
— Как вам кажется, по какому принципу следствие выбрало кандидатов на предъявление финальных обвинений?
— Органы не руководствуются особым принципом. Они действуют вслепую. У них даже нет каких-то серьезных данных о нас. Вся информация о московских антифашистах у полиции устарела. К моменту акции в Химках самой свежей фотографии, которой они располагали, было четыре года. Неоценимую помощь полиции оказывают нацисты. Именно они помогли следствию опознать меня и еще нескольких людей, которых можно было увидеть на видео демонстрации.
— То есть вы считаете, что уже тогда органы следствия взаимодействовали с ультраправыми группировками?
— Это не секрет. Так было всегда. Уже в начале нулевых органам полностью удалось взять нацистов под свой контроль. Фактически с 2001 года практически все нацистские акции были или прикрыты, или спродюсированны властями, например, тот же Царицынский погром 2001 года. Многие из нацистских лидеров попались на торговле наркотиками. Так как многие из них участвовали в нападениях на иностранцев, им грозили серьезные тюремные сроки. Таким образом, они начали активно сотрудничать с полицией. С тех пор все действия этих людей были под колпаком. Основные нацистские группировки Москвы участвовали в разгонах либералов. Они постоянные участники демонстраций "нашистов". Именно наци служат силовой уличной опорой просурковских организаций.
— Вы можете назвать конкретные группы ультраправых, которые замечены в активном сотрудничестве с органами?
— Я не имею в виду политические партии, которые на самом деле представляют собой банальную клоунаду. Я не говорю о каких-нибудь ДПНИ, которые, безусловно, связаны со спецслужбами. Это неинтересно, потому что они действительно не имеют никакого влияния в нацистской среде.
Серьезные нацистские группировки, в том числе в среде футбольных фанатов, которые насчитывают до сотен участников, например известная группировка "Гладиаторс" московского "Спартака", уже давно участвуют в уличных акциях "нашистов" в качестве охраны. Они, конечно, не школьники, в отличие от большинства купленных людей. Это люди в прекрасной спортивной форме, которые сами смеются над "нашистами". Понятно, что это полностью оплачиваемая история.
У нас была с ними встреча непосредственно перед химкинским мероприятием. Не секрет, что для нападений на лагерь экологов были выбраны те же самые люди. Вероятно, кто-то из химкинской администрации позвонил в Москву и попросил неформальное силовое подкрепление. В ответ были присланы фанаты из "Гладиаторс". Именно они разогнали лагерь экологов.
На следующий день после их нападения наши ребята выехали в лес и там встретились с этими людьми. Это было 26 июля 2010 года, за два дня до нашей акции в Химках. Наши силы с нацистами оказались примерно равны, и потому их лидер решил начать с нами какие-то переговоры. Он обратился к ребятам с замечательной речью. "Ребята, посмотрите на меня. Я старше вас. Вы все должны вырасти. У каждого должна быть "крыша". Нам наплевать на политику… Нам платят, и все. И в результате у нас все нормально. Вам тоже нужно все делать за деньги. Все должно быть "по-взрослому", с оплатой. Что же вы этого не понимаете?"
— Чем закончилась встреча?
— Ничем. Вокруг было полно полиции. Но именно тогда мы поняли, что надо ехать в Химки.
— То есть та встреча предопределила дальнейшие действия?
— Конечно. Слишком смешно и нагло все было.
— Теперь вопрос вам, Антти. Вы с Петром встретились в Финляндии или еще в России были знакомы?
— Мы знакомы уже десять лет. Как раз сегодня годовщина. И мы представляем вместе книгу.
— То есть ваша депортация из России — своеобразный "подарок", который позволит отметить юбилей вместе с Петром?
— Да, интересное совпадение.
— Как вы узнали о том, что вас депортируют?
— Меня не совсем депортировали. Мне аннулировали "регистрацию временного проживания". То есть формально я не депортирован. Я могу подавать на визу, и, может быть, мне ее дадут.
Я ожидал несколько иных проблем в России. Например вызова на допрос в ФСБ. Наших ребят последнее время достаточно часто пытались туда вызывать. Я предполагал, что могу получить предложение "доказать свою благонадежность". Но меня так и не пригласили. Я даже был обижен, что меня проигнорировали. Видимо, на меня ФСБ не рассчитывало: решили, что я настолько неблагонадежен, что исключили всякий шанс, чтобы я "сдал" кого-нибудь. Поэтому у меня не было возможности познакомиться с людьми, которые принимают такие решения.
Мне дали пятнадцать дней, и до конца этого срока я оставался в России. Надо было насладиться по полной.
— Надышаться воздухом несвободы?
— Конечно. В России все гораздо интереснее. Россия — очень перспективная страна для всякого движения. Финляндия корпоративная. Здесь все и вся так или иначе связано с государством. Все интегрированы в систему. В России можно добиться много малыми усилиями. В отличие от Финляндии, власти в России по-прежнему боятся народа. В России вплоть до декабрьских выборов какая-нибудь демонстрация в 50 человек, петиция уже были медиаповодом. За те 13 лет, что я жил в России, я участвовал во множестве успешных кампаний.
— Назовите самые яркие победы.
— Они в основном были связаны с экологическими темами. Даже если удавалось мотивировать Путина на какое-то выступление в качестве его PR-хода, это все равно было нашей победой. Например, по поводу Байкальского трубопровода. Мы участвовали в кампании в Азове против метанолового терминала. Функциональное назначение терминала было переопределено, и он стал экологически безопасным. Кампания в Воткинске против утилизации баллистических ракет. Понятно, что их каким-то образом надо утилизировать, но не в центре же города или в пределах населенного пункта. Порой удавалось добиваться перемещения проекта в другое место. Хотя, конечно, возникает вопрос, считать ли это победой. Проект иногда переводили в другой город, и там уже ничего не удавалось изменить.
То же самое с антифа. Сначала они были очень скромным движением. В их действиях я никогда активно не участвовал. Но наблюдал. И видел, что люди подняли движение своими собственными силами.
Общество в России находится в состоянии постоянного развития. Оно меняется. Поэтому именно в России можно, так сказать, "оставить свой след" в истории.
— Петр, вы сегодня вместе с Антти представляли читателям две книги. Какова их история и в чем идея этих книг?
— Я свой текст не писал как книгу. Это был некий "фрейдовский" автодневник, когда человек просто записывает что-то.
— Рефлексирует?
— Да, пытается осознать то, что мучает его в течение долгого времени. И на удивление оказалось, что такая живая злая литература востребована. Книга многим понравилась в России. Этот текст был порожден моим мозгом помимо моей воли. А потому я не могу сказать, какова его основная идея. Сейчас я его могу определить как своеобразный "текст-месть".
Текст социальной мести тем людям, которые сделали наше общество таким. Тем, кто мучил людей в России на протяжении последних 25 лет. Тем, кто заставлял побираться учителей и врачей. Тем, кто заставлял людей бояться полиции как основной и опаснейшей из криминальных группировок страны. Заставляют миллионы сидеть в тюрьмах "за три колоска".
Изначально у текста был подзаголовок: "Подростковая проза". Я написал этот текст как своеобразные размышления о том, что происходит вокруг. Точнее, о том, что я видел, когда был подростком.
— Антти, а что вас заинтересовало и привлекло в дневнике как переводчика?
— В первую очередь, дневник очень личный. Вне зависимости от политического контекста эта книга об экзистенциальных поисках. Мы сознательно решили две наши книги выпустить одновременно, потому что сборник моих статей — анализ политических обстоятельств того, о чем пишет Петр в своем дневнике. В дневнике Петра многие вещи звучали пафосно, но, с другой стороны, без вранья.
Моя собственная книга о России документальна. Причем мы писали об одних и тех же событиях, но я не смог бы передать их накал так хорошо, как это сделал Петр. Даже если реальность, описанная Петром, далека от финской и кто-то в Финляндии может ее и не понять, я считал, что книгу нужно перевести.
— Петр, за последние десять лет какие периоды были для вашего движения самыми острыми? И чем была обусловлена столь жесткая реакция на действия антифа со стороны власти?
— Даже когда убивали очень важных в движении людей, спада не было.
С того момента, когда посадили Лимонова и когда все нацистские группировки стали действовать под контролем власти, в России не было ни одного уличного молодежного движения, которое бы играло какую бы то ни было роль. Тем более в России не было подобного уличного движения левого толка. Наше движение развивается по нарастающей.
В России до нас не было никакой внятной левой позиции на улице, которая была бы рассказана обычным, а не академическим языком. НБП тогда по своей идеологии была некой эстетической клоунадой. Нацисты — "деревня", сборище малообразованных людей.
Нам впервые удалось нащупать на экзистенциальном уровне, на уровне чутья те странные слова, которыми можно было бы описать отношение левых к современной жизни. Власти реагируют на это адекватно.
Антти незадолго до того, как его попросили из Руси, написал очень интересную статью. Еще один комплимент ему, потому что мне кажется, что о Руси лучше всех пишут именно иностранцы. Может, поэтому Антти решили обвинить в работе на подрыв конституционного строя в России… Антти же не согласен с тем, что это было целью его деятельности в России, так как в нашей стране нет никакого государственного режима. А имеет место борьба нескольких преступных, более или менее могущественных группировок: ментов, олигархов, чиновников.
— Но ведь те структуры, которые вы называете "группировками", в реальности очень тесно переплетены друг с другом…
— Но при этом у них нет никакой общей цели. Их единственная цель — доминирование друг над другом. И потому они постоянно едят друг друга. И именно поэтому Россия очень перспективна для нас. В России можно бесконечно долго плавать между этими тектоническими пластами и подгрызать их по очереди.
Главное, что все эти группировки никогда не будут реально эффективными. Они воспринимают Россию как пастбище. Их дети живут здесь, в Европе. А папы этих детей дома ходят на работу, как на вахту. В какой-то момент они снимутся и уедут жить в Австрию или Испанию. Поэтому они никогда не будут по-настоящему строгими опасными хозяевами в этом доме. Они никогда не смогут нас подавить до конца. И никогда не смогут подавить полностью народ, потому что люди живут в совершенно другой стране, в отличие от тех, кто пишет газеты, или выступает по телевизору или в парламенте, или едет на работу в Белый дом. И эти люди между собой именуют нашу страну "страшная Россия". Путин и все его люди — временщики. Они только способны заставить выплачивать им оброк. Даже на организацию "барщины" они не тянут. Поэтому мы не собираемся сдаваться, и я вижу большие перспективы для нашего движения.
— Сколько людей вы потеряли за десять лет?
Антти: Смотря как считать… Анархисты потеряли примерно пять человек. Антифа — семь или восемь. Кроме них было много людей, которые просто относились к каким-то альтернативным культурам.
Петр: По всей стране ведь шла война между антифа и нацистами… Были жертвы.
— А эта война шла по каким-то правилам?
Петр: Пожалуй, в те времена, когда я был подростком, среди всей маргинальной молодежи все-таки было правило "никогда не мусориться", никогда не писать заявления друг на друга. В 90-е обе стороны старались придерживаться этого. В нулевые правые перестали это исполнять. Я уже говорил про их действия в связи с Царицынским погромом. Был еще погром на Манежке. К тому моменту лидеров наци полиция очень сильно прижучила, потому как они сильно завязли с наркотой. У каждого был свой небольшой бизнес.
Нам реально удалось победить нацистов как уличную силу во многих городах. Они опустились до уровня субкультуры. Даже если сравнить две акции на Манежной площади: в 2002-м и в 2010-м. Мы видим разницу. Тогда были оголтелые подростки, которые громили полицейские машины и нанесли реальный ущерб, а сейчас вышли жиреющие офисные менеджеры, которые елку разобрали и гонялись за беззащитными подростками. Хотя в 2010 году на Манежке собралось около тысячи человек, а в июле 2002 года там лютовало около ста пятидесяти подростков.
И сейчас нацистские группировки функционируют только как вспомогательное подразделение полиции. Они только тем и заняты, что пишут заявления на антифашистов и дают фальшивые показания. Уже полгода в Москве идет процесс Игоря Харченко, который освещает "Новая газета". Известный нацист Владлен Сумин написал на нашего друга заявление, что тот пытался его избить или убить. Изначально в заявлении было указано, что в избиении принимал участие и Денис Солопов. Брату Дениса Максиму пришлось предъявлять паспорт брата, в котором стояла печать, подтверждающая, что в то время Денис находился за границей. Хотя есть масса доказательств, что Харченко не было на месте происшествия, несмотря на то, что все дело разваливалось уже на этапе следствия и его не принимают даже в суд, человек сидит в СИЗО с сентября 2011 года.
— Антти, вы недавно вернулись из Москвы. Как вы объясняете новую волну задержаний анархистов?
— Московский и подмосковный Центры "Э" очень опечалены тем, что они не могут раскрыть подпольных анархистов, которые занимаются активным саботажем, нападениями на офисы "ЕдРа" или полицейские участки. Летом прошлого года была создана отдельная группа, которая получила дополнительное финансирование. Это ничего не дало. А группу нужно чем-то занять. Поэтому сейчас она переключилась на открытых анархистов. Возможно, попытаются объединить множество эпизодов в одно уголовное дело. Дело в том, что сейчас разные следственные действия идут по множеству эпизодов, в каждом из которых очень слабая доказательная база.
— Но ведь пока ни "Автономное дело", ни антифа не пытались запретить как экстремистские организации…
— "Автономное дело" и антифа — разные вещи все-таки. Антифа неоднородно. Любой может объявить себя участником движения. А "Автономное действие" — организация, которая не занимается ничем более серьезным, чем организация несанкционированных митингов. Нет никаких юридических оснований для закрытия "Автономного действия". В их действиях нет никакого экстремизма.
— Вы знаете, истории известно достаточно примеров, когда некоторые организации закрывали, хотя в их действиях не было ничего экстремистского…
— Да, но это распространено на периферии… В Ростове-на-Дону или в том же Нижнем Новгороде. Исключения составляет разве что дело Андрея Ерофеева и Юрия Самодурова. Все может быть, конечно. Однако все подобные дела зависят от политического решения. А оно связано с тем, насколько власть боится определенных людей и групп. Анархисты же никогда не представляли собой серьезной политической угрозы. И потому им не грозил разгром. Однако последние полгода отношение власти к анархистам меняется.
— Вы способны идентифицировать представителей Центра "Э"?
Петр: В Центре "Э" огромная текучка. Там особо никто не задерживается.
— Ну почему же? Вот Алексей Окопный уже достаточно давно службу несет…
Петр: Вы знаете, я искренне удивлен "методами" их работы. Они ведут себя как пацаны. Сразу же лезут "общаться" "ВКонтакте". И потому их личности вполне известны. Например, следователю, который сейчас занимается делами Олесинова и Сутуги, лет двадцать пять.
Антти: Уже лет двенадцать анархистами занимается Алексей Тушин, который сейчас представляется как Алексей Крутов.
Петр: Есть еще один анекдотичный персонаж. Известен в Рунете как "Женя ФСБ4". Какой-то мелкопоставленный фээсбэшник, которому поручили курировать антифа. Он со всеми хочет встречаться. Забивает людям встречи "ВКонтакте", назойливо добавляется в друзья. Я лично воспринимаю "эшников" как подразделение "Наших". Своеобразный околосурковский проект. Такой же тип людей, что собрали в "Наших", того же возраста. Даже сотрудники полиции из других подразделений часто не воспринимают их как коллег. У них шутка есть профессиональная: "Среди нас нет хакеров, потому что у нас есть паяльник". Зачем профессионализм, если есть возможность получить признания при помощи паяльной лампы? Судя по всему, Сурков тоже поклонник "Семнадцати мгновений весны" и потому решил, что им нужно Гестапо. Но элитных костоломов не получилось. Туда стали набирать выпускников шараг. Алесей Олесинов рассказывал, как его привезли в питерский Центр "Э" после задержания и он увидел там на стене огромный плакат "Эстапо" с российским орлом.
— Поделитесь планами на будущее?
Антти: Буду пытаться вернуться в Россию.
Петр: Надо готовить английский перевод книги. И мы с Денисом Солоповым хотим написать "портрет" "химкинского дела".
Вы можете оставить свои комментарии здесь
