Процесс объединения оппозиционных организаций вызвал неоднозначную реакцию со стороны политических активистов. В частности, вокруг коалиции демократических сил "За Россию без произвола и коррупции" в движении "Солидарность" развернулась большая дискуссия. В то же время вокруг коалиции левых партий таких споров не возникло. Мы решили попросить одного из участников коалиционного совещания главного редактора сайта Форум.мск Анатолия Баранова подробнее рассказать о целях и задачах нового объединения левых.
— Анатолий Юрьевич, для чего была создана коалиция левых организаций?
— История с левой коалицией — это поручик Киже, когда одна мелкая информационная ошибка вызвала масштабный резонанс. На неформальном координационном совещании, о котором говорилось в пресс-релизе, разосланном Левым фронтом, не шла речь о создании коалиции как какой-то новой оргструктуры. Просто хорошо знакомые друг другу люди, представляющие разные политические организации, собрались для того, чтобы что-то обсудить и договориться о возможных совместных действиях. При этом лидеры организаций не планировали сливаться и создавать новые политические сущности. Это глупо и неправильно. У каждой организации есть своя программа, свои предпочтения, свои сторонники. Все участники этого совещания неоднократно заявляли, что разговоры о коалиции — это недоразумение.
— На совещании обсуждалась тема выборов?
— В настоящий момент нет. Ни одна из этих организаций не является зарегистрированной и в выборах, скорее всего, участвовать не будет.
— Как левые отреагировали на создание коалиции "За Россию без произвола и коррупции"?
— Никак. Это не совсем наше дело. Но политологически это неверный шаг. В порядке обмена взглядами мы об этом говорили представителю "Солидарности" на нашем совещании. Мы говорили, что подобная коалиция представляется непродуктивной, потому что много сил и времени потрачено на создание "Солидарности". Она сама по себе и есть коалиция. В нее вошли несколько разных групп, которые ради общего дела согласились на самоограничения. "Солидарности" пришлось много работать с общественным мнением, брать на себя определенные обязательства, и мы думали, что на регистрацию пойдет она сама. Вступление в этот процесс нескольких видных, но при этом не представляющих значимых организаций деятелей привело к необходимости ребрендинга.
Плодить новые сущность ради отдельных лиц — это технологически неправильно. Это контрпродуктивно. Кроме того, бренд выбрали какой-то невнятный, он не запоминается. Говорю это по-дружески. Потому что, когда оппозиция что-то делает неправильно, это идет на пользу противнику. Это уже нас беспокоит. Как это так — наш союзник совершает ошибку? Это мы не можем приветствовать, тем более что ряд знаковых людей оказались вне этого процесса. Например, Гарри Каспаров. Мне кажется, что в этом есть какая-то неловкость. Созданная нами Национальная ассамблея — это тоже коалиция, и ее огромным достоинством мы считаем открытость. Мы все шли в эту структуру честно, открыто, с поднятым забралом, ради общего дела.
— Почему на площадке Национальной ассамблеи оппозиция перестала вести разговоры о будущем страны?
— Они ведутся, но не слишком активно. Дело в том, что многие оппозиционеры надеялись на скорые изменения в стране в силу неких объективных причин: внешних, экономических и так далее. Этого не произошло. В то же время говорить, что сохраняется полная стабильность, неправильно, просто процесс назревания революционной ситуации затянулся. Пока власть еще имеет возможность цепляться за Кремль и не допускать оппозицию до легальной политики, разговоры в Национальной ассамблее не чреваты какими-то событиями.
Но сама идея создания НА принесла колоссальную пользу стране и оппозиции. На ее площадке разные люди научились понимать друг друга, взаимодействовать. Например, Гарри Каспаров, который вошел в НА, сейчас это уже другой человек. И так можно сказать про каждого. Люди реально изменились под влиянием друг друга и, на мой взгляд, в лучшую сторону. Они стали глубже понимать другие части политического спектра.
Если ситуация изменится на более радикальную сегодня, проблема народного представительства решится легче. Передача власти новому парламенту может произойти практически моментально. О многих вещах не придется договариваться, они уже проговорены. Выработана политическая культура взаимодействия разных групп. Сегодня власть сталкивается с консолидированной оппозицией. Оппозиция не стала единой и никогда ею не станет, нам не нужна "Единая Россия — 2", но оппозиция объединилась своим неприятием власти.
— А с чем, по-вашему, связано увлечение оппозиции партийными проектами?
— Это объективная потребность. Сегодня участие в политической жизни страны возможно только в партийном варианте. Запрещено выдвижение даже на местном уровне власти от общественных организаций, объединений. Нужна партия. Участие в выборах небесполезно и представляет опасность для власти. Если бы это было не так, то власть давно разрешила бы нам в них участвовать. Но не дают, потому что понимают, что мы можем выиграть выборы и прийти к власти демократическим путем. Такие вещи в Восточной Европе случались.
— Возможна ли какая-то общая стратегия оппозиции во время выборного цикла 2011—2012 годов?
— Я думаю, что в этом цикле мы ничего не получим, он нами будет пропущен. Власть слишком сильна, чтобы допустить нас к выборам. Ситуация не столь остра, чтобы массы людей стали участвовать в неформальной политической жизни.
— Как вы считаете, стоит ли оппозиции выдвигать единого кандидата в президенты?
— Конечно, можно выбрать кого не жалко и потом посмеяться...
— Вам известно, что Андрей Пионтковский и Алексей Кондауров назвали три кандидатуры: Виктора Геращенко, Юрия Рыжова, Жореса Алферова?..
— А Геращенко уже был дважды кандидатом, но к выборам его ни разу не допустили. И никого не допустят. Лимонов тоже объявил себя кандидатом в президенты. Я считаю, что это ошибка, не надо было этого делать. Для того чтобы зарегистрировать партию, надо собрать 50 тысяч подписей, а для того чтобы зарегистрировать кандидата в президенты, нужно 2 миллиона подписей. Даже если оппозиция их соберет, то для власти проще их забраковать.
На мой взгляд, наиболее удачной стратегией оппозиции является, как предложил Лимонов, саботаж всех инициатив власти начиная с переписи населения. Оппозиция уже нагуляла вес, и ее призыв к бойкоту будет значим. Если на выборы придет 5 процентов избирателей, то это будет очень значимо для легитимности будущей власти. Сейчас без всякого призыва явка на выборах очень низкая. Если власть не допустит оппозиционные партии к выборам, то их естественным поведением будет призыв к бойкоту. Это выборы без выборов. Партия, которая не имеет выхода к выборам, разлагается, как армия, не участвующая в боевых действиях. Но если довести ситуацию до предела, партия превратиться в армию. При том независимо от воли вождей.
Сейчас люди идут на конфликт смелее, чем совсем недавно. Люди после расстрела Белого дома испытывали страх, но прошло 17 лет, и страх выветрился. Уже подросло новое поколение, которое этого страха не знает. Люди в массе своей очень сильно недовольны происходящим. Ситуация вокруг назначения мэра Москвы — это тоже проявление кризиса власти. Когда все эти кризисные моменты будут окончательно запутаны и упрутся в тупик, тогда все фигуры придется убирать с доски одним махом руки и делать все по-новой. Это не очень хорошая вещь. Это рискованно и болезненно, может привести к большим потерям, но ситуация ведет нас к этому. Значит надо быть готовым к этому.
— Вы считаете, что оппозиция готова взять власть, ее проект будущего России готов?
— Да, сегодня да. Появилась культура, созданы структуры, и проект будущего практически готов. По крайней мере до парламентской демократии мы дозрели, даже перезрели. Когда Медведев сказал, что парламентская демократия — это катастрофа для России, то здесь он, думаю, имел в виду только себя лично, для него это была бы катастрофа. Для России это абсолютно нормальное дело. Россия — культурная страна, с глубокой политической историей. Если уж Киргизия дозрела до парламентской демократии, то уж Россия тем более. Наш коалиционный парламент способен сформировать дееспособную исполнительную власть. Об этом можно судить и по составу Национальной ассамблеи: среди ее членов много ярких экономистов, руководителей. По сравнению с ней сегодняшняя питерская команда — это какой-то инвалидный клуб. Кадрового состава НА хватит на два правительства. Эти люди не просто могли бы работать, они уже работали и имели очень хороший результат.
— Чем бы от нынешнего курса власти отличалась политика коалиционного правительства?
— Я думаю, что оно проводило бы политику здравого смысла. У нас уже был опыт коалиционного правительства, которое образовалось в кризисный период. Когда перед правительством стоит задача выйти из сложной ситуации, то коалиционное правительство может быть очень эффективно.
— Когда, по-вашему, придет время вывесить революционный флаг над Национальной ассамблеей?
— Пока рано. Сегодня во Франции на улицы вышло более полумиллиона человек, остановились поезда, не летают самолеты, люди на работу ездят на роликах, школы и лицеи не работают. Тем не менее там о революции пока никто не говорит. У нас на День гнева вышло три с половиной калеки. Давайте будем реалистами, а не только революционными романтиками. Впрочем, революции, как беременность, происходят всегда некстати. Я соглашусь с оценкой уважаемого мной Алексея Пригарина, который считает, что кризисная ситуация в России созреет к 2012 году.
— Как должна готовиться Национальная ассамблея к этому моменту?
— Сейчас политические процессы идут вне Национальной ассамблеи. Субъекты оппозиции находятся в стадии определения. Это и есть подготовка. Не важно, признает ли Минюст партию партией. Если она партия, то она ею является и без регистрации.
— Так, может быть, партиям стоит реализовать свою субъектность в рамках Национальной ассамблеи?
— Зачем? Если ситуация сломается и оппозиция будет допущена в выборам, это один вопрос. Если ситуация сломается по-другому и власть будет меняться в результате революции, это другой вопрос. В любом случае будет сформирован парламент, и я думаю, что он будет сформирован на тех принципах, что и Национальная ассамблея, и примерно теми же субъектами. То есть либо — либо. Если мы пропускаем выборный цикл, то следующего не будет, потому что не будет легитимной власти. Скорее всего, будут проведены квазивыборы на фоне нарастающего кризиса, и, в конце концов, смена власти произойдет неблагоприятным для нее путем. Не через выборы. У меня такое чувство. Я не вижу у власти достаточно ума.
— Второй вариант вам кажется наиболее реалистичным?
— Оба нереалистичны. Именно поэтому какой-то из них может реализоваться. Потому что у нас всегда реализуется самый фантастический вариант.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
