Не так просто заполнить время в тюрьме чем-либо полезным. В рамках борьбы с бесполезным времяпровождением я перевел несколько фрагментов из вышедшей на латышском языке книги "Смерть диссидента" Алекса Гольдфарба и Марины Литвиненко (вдова А. Литвиненко). Повествование ведется от лица Гольдфарба. Книга построена в основном на фактах, изложенных Александром Литвиненко в книгах "Лубянская преступная группировка" и "ФСБ взрывает Россию", но не только. На русский, насколько мне известно, книга не переводилась.
Компанией "Аэрофлот" Борис начал интересоваться в начале 1995 года, тогда же, когда создавал ОРТ. Вскоре он обнаружил, что "Аэрофлот" больше, чем какой-либо другой бывший советский гигант экономики, буквально нашпигован сотрудниками спецслужб. Березовский понимал, что в борьбе за "Аэрофлот" столкнется с мощным противодействием, но решил не отступать.
Удобный случай представился в конце лета 1995 года, когда руководить воздушными авиалиниями Ельцин назначил маршала Евгения Шапошникова. Будучи новичком в предпринимательской деятельности, Шапошников попросил Бориса помочь наладить работу компании, которая несла убытки. В 1995 году 110 самолетов "Аэрофлота" перевезли три с половиной миллиона пассажиров в 102 государства. Рассчитывая со временем приватизировать "Аэрофлот", Березовский привлек к руководству компанией свою лучшую команду сотрудников во главе с Николаем Глушковым. Этот 45-летний доктор физики проявил себя как блестящий финансовый эксперт. Он был главным партнером Бориса в автомобильном бизнесе.
Когда в 1996 году Глушков пришел в "Аэрофлот", он понял, что "шпионская" проблема куда серьезнее, чем он мог предполагать.
В годы шоковой терапии (1991-1993 годах) российские спецслужбы были предоставлены сами себе, их мало контролировали и им мало платили. Глушков обнаружил, что спецслужбы превратили национальную авиакомпанию в свою дойную корову. Из средств компании финансировалась шпионская деятельность за рубежом, оплачивалось содержание сотрудников по всему миру. "То, что нам открылось, было уму непостижимо, — через десять лет в Лондоне рассказывал мне Глушков. — Деньгами "Аэрофлота" за границей распоряжались мистические офшорные компании. Мы не могли выявить тех, кто стоял за ними".
Доходы от продажи билетов уходили на 352 счета в иностранных банках, было невозможно узнать, кто их контролирует. Все руководство представительств "Аэрофлота" за рубежом были оперативными сотрудниками СВР или ГРУ; они не отчитывались перед руководством компании. "3 тысячи из 14 тысяч работников авиакомпании были сотрудниками спецслужб! Кадровыми вопросами ведал офицер ФСБ, мы не имели права в это вмешиваться… И знаешь, что я сделал? — улыбнулся Глушков. — Я выставил им счет! Отправил письмо начальнику СВР господину Примакову и директору ФСБ генералу Барсукову с просьбой выплатить своим сотрудникам зарплату".
Последовал звонок от Коржакова. Коржаков рвал и метал, обещая уничтожить Глушкова, если он "продолжит посягать на права спецслужб".
"Это было только начало, — продолжил Глушков. — Настоящий шок у них наступил, когда мы реорганизовали денежные потоки. Мы закрыли все 352 счета и перенаправили все заграничные доходы "Аэрофлота" в единый финансово-расчетный центр в Швейцарии, который сами контролировали. Компания называлась "Андава". Вот это их по-настоящему взбесило".
Спустя годы, собирая материалы для этой книги, я разговаривал с одним российским перебежчиком, который под новой фамилией сейчас живет в маленьком европейском городке. Он рассказал мне, что начиная с 1995 года агенты СВР в Швейцарии стали следить за Березовским во время его посещений этой страны. Особенно тщательное наблюдение велось за компанией "Андава" в Лозанне. Собранная СВР информация была направлена в Генпрокуратуру, которая позже использовала ее для возбуждения так называемого дела "Аэрофлота".
По словам моего информатора, более 30 процентов денег для оперативного фонда СВР в Швейцарии — это сотни тысяч долларов — поступали из "Аэрофлота". После вмешательства Глушкова эти средства были заморожены. Глава швейцарского отделения СВР без конца проклинал Березовского и говорил, что если кто-то из его парней "уберет" Березовского, то окажет этим неоценимую услугу Родине.
После проведенной Глушковым "зачистки" показатели авиакомпании стали стабильно улучшаться. Глушков заменил устаревшие российские самолеты арендованными "Боингами", принял на работу владеющий иностранными языками персонал, улучшил качество обслуживания пассажиров. Через три года убыточная компания стала приносить прибыль; цена на акции компании поднялась с 7 до 150 долларов.
В начале 1998 года 51 процент акций "Аэрофлота" по-прежнему принадлежал государству. Остальные акции находились в руках частных инвесторов, главным образом работников компании. Тогдашний партнер Бориса Роман Абрамович, готовясь к приватизации компании, начал потихоньку скупать акции "Аэрофлота" у акционеров-миноритариев…
"Жили-были два брата, один умный, другой дурак, — как-то сказал мне Саша (Александр Литвиненко. — В. А.). — Знаешь, после того, как я спас его от московских ментов, Борис сказал мне, что теперь мы — братья. Из нас двоих дурак наверное я, но не знаю почему, правда открыта дураку. С первых же дней я говорил Борису, что Путин — змея. Но он мне не верил".
Когда 25 июля 1998 года Путин вступил в должность директора ФСБ, Борис сказал Саше: "Встреться, познакомься с ним. Увидишь, какого отличного "кадра" удалось назначить с твоей помощью".
Литвиненко и Путин не нашли общего языка. Путин был холоден и официален. Он молча выслушал пылкий Сашин доклад о коррупции в ФСБ. После встречи Саша сказал мне: "Я узнаю человека по рукопожатию. Его рукопожатие было холодным и неприятным. По его глазам я понял, что он меня ненавидит".
По словам Саши, когда Путин внезапно стал директором ФСБ, лубянские генералы признали в нем "своего"; приняли его, как блудного сына, вернувшегося в родной дом. Но чтобы окончательно убедиться в том, что Путин — "свой", они устроили ему "церемонию встречи".
За три недели до официального сообщения о назначении Путина произошло громкое убийство. Саша считал, что это дело рук Конторы — подарок директора ФСБ Ковалева своему преемнику. Утром 2 июля 1998 года на своей даче был застрелен генерал в отставке, депутат Государственной думы Лев Рохлин. Милиция сразу сообщила, что убийство "на почве ревности" совершила жена генерала Тамара Рохлина.
Рохлин был учредителем движения "В поддержку армии, науки и промышленности". Он был командиром части, которая в 1995 году штурмовала Грозный. Рохлин открыто критиковал президента Ельцина и был одним из лидеров возглавляемой коммунистами оппозиции в парламенте. Рохлин был чрезвычайно популярен в армии и являлся потенциальным кандидатом на роль вождя восстания, если бы военные на это решились. У Кремля были серьезные причины желать от него избавиться.
Пресса и лидеры оппозиции в Государственной думе утверждали, что смерть Рохлина — организованное ФСБ политическое убийство. 7 июля дочь и зять Рохлина выступили по телевидению. Они заявили, что убийцы проникли на дачу, застрелили генерала, после чего заставили его жену признать себя убийцей мужа, угрожая в случае ее отказа убить всю семью.
На похороны Рохлина собрались 10 тысяч человек. Опасаясь растущих подозрений в свой адрес, ФСБ выступила с необычным заявлением, в котором отрицала какую-либо свою связь с убийством генерала. Через несколько дней недалеко от дачи Рохлина были найдены три обугленные трупа. Убийцы Рохлина, ликвидированные, чтобы замести следы?..
Перед встречей с Путиным Саша встретился с генералом ФСБ Трофимовым, которого считал своим учителем. Трофимов тогда уже был на пенсии. Они разговаривали, гуляя по узким московским переулкам. Саша рассказал Трофимову про скандал с УРПО: про прокуратуру, запись у Доренко и о больших надеждах, которые Борис связывал с новым директором ФСБ.
Трофимов в этом усомнился. "Боюсь, Саша, что вы проиграли". — "Почему?" — "Не понимаешь? Они убили Рохлина. Не сомневаюсь, что это работа Конторы. Теперь тому, кто пришел на руководство, надо прятать концы. Это как страховой полис".
Трофимов симпатизировал Саше, продолжал тайно с ним встречаться и давать советы, пока Саша не покинул Россию. 10 апреля 2005 года Трофимов, работавший консультантом по безопасности в частной компании, был убит на улице в Москве вместе с молодой женой на глазах их четырехлетней дочери.
Сторонний наблюдатель никогда бы не поверил, что у Ивана Рыбкина были хоть какие-то шансы переиграть Путина на президентских выборах 2004 года. Учитывая полный контроль над СМИ и традиционное почитание русскими "сильной руки", Путину, казалось бы, не о чем было тревожиться. Тем не менее в Кремле были серьезно обеспокоены выдвижением Рыбкина.
Путин понимал, что его популярность связана с отсутствием альтернативы, а не с его успешной политикой. В массах преобладало недовольство. В конце концов, сам Путин в свое время вынырнул из полной неизвестности и был "раскручен" буквально за несколько месяцев. Взрывы жилых домов обеспечили его триумф. Так же легко они могли стать его ахиллесовой пятой. Рыбкин в своей избирательной кампании наверняка бы активно использовал эту тему, и Путин должен был это учитывать.
Получив щедрую финансовую поддержку от Бориса и сети филиалов "Либеральной России", Рыбкин собирался привлечь на свою сторону протестный электорат, прежде всего тех, кто выступал против войны в Чечне и обязательного призыва в армию. Стратегия Рыбкина заключалась в том, чтобы снова предложить себя в роли миротворца.
В конце января на Рыбкина вышел человек, представившийся посредником от Аслана Масхадова. Рыбкин помнил по прежним временам, что у этого человека действительно были связи с мятежным президентом Чечни. Посредник передал Рыбкину предложение Масхадова о личной встрече — как в 2002 году Рыбкин встречался с Закаевым в Цюрихе. На этот раз было предложено встретиться "в Чечне или где-нибудь недалеко от Чечни".
Это, конечно, был бы большой плюс для избирательной кампании Рыбкина. Он согласился. Подготовка к встрече велась с соблюдением секретности. Рыбкину предстояло ускользнуть от наблюдения ФСБ и приехать в Киев. Там его уже будут ждать представители Масхадова, чтобы доставить на место встречи.
Рыбкин вылетел в Лондон посоветоваться. Всем нам идея понравилась, только Закаев удивился, что он ничего об этом не знает. Ему нужно было несколько дней, чтобы связаться с Масхадовым и убедиться в полномочиях посредника.
Рыбкин вернулся в Москву, где посредник сообщил ему, что для встречи все готово и нельзя терять время. Рыбкин решил не ждать подтверждения от Закаева. Это была его большая ошибка. Как выяснил Закаев, приглашение встретиться, якобы исходившее от Масхадова, было фикцией.
Как Рыбкин впоследствии мне рассказывал, 4 февраля вечером, чтобы убедиться в отсутствии слежки, он выехал в Калугу. Там он рассчитывал сесть на ночной экспресс Москва-Киев, который делал в Калуге первую остановку. После этого Рыбкин исчез… В субботу, 7 февраля, штаб избирательной кампании Ивана Рыбкина сообщил о его исчезновении. В этот день Центральная избирательная комиссия официально утвердила Рыбкина кандидатом на пост президента, сумевшего собрать два миллиона подписей в свою поддержку, как того требовал закон.
Исчезновение Рыбкина стало сенсацией. Заголовки газет всего мира "кричали": "Исчез кандидат в президенты России!" Милиция начала розыск.
Рыбкин "нашелся" в Киеве 10 февраля. Его первые интервью были алогичны и бессвязны. "У меня есть право 2-3 дня посвятить себе", — сказал он "Интерфаксу". "Я приехал в Киев навестить друзей. Выключил мобильный телефон и не смотрел телевизор", — объяснил он свое незнание о том грандиозном скандале, который вызвало его исчезновение. В тот же день, вернувшись в Москву, он был более лаконичен: "Я вернулся с серьезных переговоров по Чечне и я рад, что я вернулся". На вопрос, задерживался ли он кем-либо, Рыбкин раздраженно ответил: "Меня трудно задержать, но в Киеве есть хорошие люди, и я им очень благодарен".
Мы в Лондоне ничего не могли понять, но опасались звонить и расспрашивать, чтобы еще больше не ухудшить ситуацию.
Саша сразу предложил свое объяснение произошедшего с Рыбкиным. "Ему дали SP-117, — с уверенностью сказал он. — Если человеку дать SP-117, с ним можно делать все, что захочешь: заставить ходить по кругу, уложить в постель с девочками или мальчиками, получить от него подпись под документом и прочее. Потом человеку дают антидот, и он снова нормальный, только не помнит, что с ним произошло".
Бывший генерал КГБ Олег Калугин высказал ту же точку зрения. "На видеозаписи это выглядит, как будто человек развлекается, — сказал Калугин. — Или они могли получить от него признание, что он работает на 20 иностранных разведок. А когда он пришел в себя, предложили прекратить президентскую кампанию, свернуть всю публичную деятельность, или они отдадут эти видеоматериалы в средства массовой информации".
12 февраля я поехал встречать Рыбкина в лондонский аэропорт, куда он прилетел из Москвы. Рыбкин выглядел бледным и утомленным, на лице его я увидел грустную улыбку смирения. Его рассказ о случившемся в целом совпадал со сценарием Литвиненко и Калугина. На следующий день он повторил его на пресс-конференции в отеле "Кемпински".
Он рассказал, что украинские посредники доставили его на киевскую квартиру. Ему предложили чай и бутерброды, после чего он почувствовал сильную сонливость. Что было потом, он не помнит. Через несколько дней он очнулся в другой квартире, где ему показали компрометирующие его видеоматериалы. Говоря об этом на пресс-конференции, Рыбкин едва не заплакал. "Это были ужасно извращенные люди, сказал он о тех, кто делал съемку. Я ничего о них не знаю, кроме того, что они говорили по-русски… Но я знаю, кто извлек из этого пользу, кому это выгодно". После пресс-конференции мы настояли, чтобы Рыбкин прошел токсикологические тесты. Они не выявили ничего необычного. Президентская кампания Рыбкина и его политическая карьера на этом завершились.
От переводчика
История Рыбкина сильно напоминает историю профессора Плейшнера из "Семнадцати мгновений весны": та же эйфория, что все складывается как нельзя лучше, и то же нарушение самых простых правил предосторожности.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
