На суде, между тем, творится откровенный фарс, ничем не прикрытое издевательство над здравым смыслом. Оказывается, "причинами трагедии солдата и ампутации ног являются его легкомысленное отношение к своему здоровью и плохая наследственность". Дескать, "Сычев повел себя безответственно по отношению к своему здоровью. В помещении было холодно и сыро. А он проигнорировал советы сослуживцев переобуться в сапоги и мыл комнату в тапочках". Еще выясняется, что у него на ноге была рана, которая и стала одной из причин трагического финала.
В принципе, про наличие или отсутствие ран на ампутированных ногах солдата Сычева сейчас уже можно говорить все, что угодно. Мне вообще странно, что до сих пор никто не заговорил о том, что Сычев сам себя привязал к табуретке чтобы "откосить" от службы. Вполне правдоподобная версия, не правда ли? Главное, при такой версии все остаются при своих - как говорится, "и кони сыты, и хлопцы запряжены".
Наблюдая события последних месяцев, я вспомнил давний случай, имевший место в пору моей армейской службы. Был в нашей части, в автомобильной роте, сержант Валера Федерягин - просто Федя, как мы все его называли. Родом он был из глухой курганской глубинки. Солдатом был он аккуратным, служил исправно, и, по окончании срочной службы, очень хотел связать свою дальнейшую жизнь с армией. Немудрено - возвращаться ему было просто некуда. Он был круглым сиротой, из родных остались только два брата-алкоголика. Заканчивая свою срочную службу, Федя собирался сразу же перейти на контракт, а затем поступить в школу прапорщиков. Но ничего этого не произошло. Убили Федю. На второй или третий день контрактной службы.
Как сейчас помню, произошло это в ночь с 4 на 5 октября 2002 года, аккурат в день Космических Войск. В ту ночь я заступил в наряд начальником караула. В сменявшемся карауле разводящим стоял сержант Женя Максимов. Это был его последний наряд в его срочной службе, потому как приказы о его увольнении со срочной службы и зачислении на контрактную службу уже были подписаны. Он был другом Феди, родом был также из глухой курганской деревни, тоже был сиротой и также как его друг, хотел сразу же поступить на контрактную службу.
Под утро проверяющий караула принес страшную новость - "Федю убили". В то утро и в тот день подробности убийства были еще у всех на слуху и только к утру следующего дня о случившемся все как-то стали стараться помалкивать...
Убивали Федю ночью в офицерском общежитии в пьяном угаре четверо или пятеро новоиспеченных лейтенантов, только-только прибывших в часть из военного училища, забивали всей толпой. Дежурная по общежитию вахтерша, разумеется, "ничего не видела", потому как в ту ночь она, как повелось, пьянствовала вместе с лейтенантами. Как потом рассказывали, Федя все же сумел добежать до телефона, чтобы позвонить в казарму 6-й роты своему другу Максимову и попросить о помощи. Однако Максимов добрался до общежития слишком поздно: лейтенанты уже успокоились и разошлись по комнатам. Федя находился у себя в шоковом состоянии и, увидев Максимова, стал требовать "разобраться". Максимов крикнул: "Успокойся!", - и толкнул Федю на койку. И Федя прилег и успокоился - навсегда. Как вспоминал дежурный по части в ту ночь, в офицерском общежитии вся лестница и стены были в крови. Когда он пришел туда часов в 5-6 утра, вахтерша по горячим следам рассказала ему, как все происходило. Но уже к 11 часам дня, еще до прибытия следователей военной прокуратуры, "господа офицеры" пришли в себя, вахтерша вымыла стены и полы и вдруг оказалось, что никто ничего не видел и не слышал. Ни вахтерша, ни однокашники лейтенантов-"героев" прошедшей ночи. Соучастники убийства были известны, но о них старались помалкивать - "на своих стучать нельзя".
Расследованием убийства занималась прокуратура. Никого из молодых лейтенантов старались не трогать. Ведь если бы виновными в совершении преступления признали лейтенантов, то, по заведенному в армии обычаю, ответ за их преступление должны были держать их командиры. А именно, командир части и начальник военного училища, которое они окончили. Чтобы избежать такого развития событий, потому быстро нашли крайнего в деле - им оказался сержант Максимов. Судебное разбирательство над сержантом Максимовым завершилось примерно через 3 месяца, ему "влепили" 5 лет колонии строгого режима за "неумышленное убийство". Лейтенанты же стали примерными офицерами и никаких нареканий по службе не имели. А по части прошел негласный приказ - срочников на контракт не брать.
С тех пор я и сам прошел через коридоры военной прокуратуры, кабинеты следователей, сначала в качестве подследственного по 286-й статье УК ("Превышение должностных полномочий"), потом - через зал суда в качестве свидетеля обвинения, когда судили также по 286-й, моего сослуживца и друга. Затем, за "неправильные" показания на суде, вновь фигурировал в качестве подследственного. Мне довелось не понаслышке узнать, что такое военный суд, военная прокуратура и какие у них методы работы. Поэтому, когда я наблюдаю за тем, что происходит на процессе по делу Сычева и что об этом пишут журналисты кашины, становится и грустно и смешно.
В то время, летом и осенью 2002, после отмены гауптвахты, дисциплина в частях, что называется, "поехала". В отсутствие опасности наказания, склонные к воровству и нарушению дисциплины солдаты стали просто "слетать с катушек". Дисциплинарный Устав превратился в обыкновенный набор голословных инструкций, которые грамотный солдат мог вообще не соблюдать, ведь никто ничего ему сделать не мог - не имел права. Статья 332 Уголовного кодекса ("О неисполнении приказа") позволяла применять меры к нарушителям лишь "если деяние повлекло тяжкие последствия". Потому до суда, гауптвахты и дисбата, доходили только самые вопиющие случаи. И то, только когда находились свидетели и потерпевшие. А свидетели среди солдат находятся не часто. Принцип "не стучать" в армии действует железно, потому как "понятия" в нынешней армейской среде с ее уголовными порядками, всегда выше чести, совести, справедливости и сострадания. В деле Сычева, где все, и свидетели, и единственный обвиняемый "ушли в отказ" мы наглядно наблюдаем это.
Именно установкой солдат-свидетелей "не стучать" объясняются особенности работы следователей военной прокуратуры, которым приходится практически выбивать показания. Лишь слабые характером под давлением сознаются, и становятся изгоями в своих казармах до конца срока службы. В таких условиях работа военной прокуратуры превращается в попытку добиться правосудия в сложившихся условиях.
Как орган правоохранительный, военная прокуратура была предназначена для надзора за соблюдением правопорядка и пресечением преступлений, а не за дисциплиной в войсках. Эту функцию должны были выполнять командиры. Но они оказались не наделены соответствующими карательными полномочиями.
Офицерам оставалось воздействовать на дисциплину в подразделении только одним способом - кулаком. А за это деяние карает 286-я статья УК. Все это привело к взрывному росту числа преступлений в армии.
Военная прокуратура делала, что могла, чтобы сдержать вал преступности в частях. Возбуждались все новые дела, на скамью подсудимых садились новые солдаты и офицеры. Но уголовная статистика в войсках года от году ухудшалась. Активность прокуратуры привела лишь к межведомственной неприязни и скандалам между ней и минобороны.
Понадобилось три года беспредела и челябинская трагедия, чтобы уполномоченный по правам человека при президенте Владимир Лукин признал очевидное и выступил с инициативой восстановления гауптвахты.
После происшествия в Челябинском танковом училище военная прокуратура взялась за работу с присущей тогдашнему ее руководству жесткой позицией по отношению к фигурантам дела. А чиновники министерства обороны и лично министр Сергей Иванов вместо того, чтобы разбираться в сути и причинах произошедшего, стали искать средства "замять" дело и "перевести стрелки" на военную прокуратуру. Как только "неправильный" ее глава Александр Савенков был заменен "правильным" Сергеем Фридинским, дело Сычева стало стремительно разваливаться.
Получается, прав оказался Сергей Иванов: "ничего серьезного не произошло". По крайней мере, для власть предержащих. Всякий раз, когда какие-то людишки сталкиваются с сильными мира сего и начинают как-то угрожать их благополучию, суд как бы случайно оказывается на стороне последних. Так было с "проверкой на дорогах" сына Иванова - старушка оказалась "сама виновата", так происходит с делами Ульмана и Худякова-Аракчеева, когда на скамье подсудимых не те, кто отдавал приказы стрелять на поражение, а те, кто обязан был исполнять распоряжения командиров. Теперь вот - и дело Сычева.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
