"... в свете этого инициатива белорусских товарищей должна быть оценена и изучена. Но, учитывая российскую специфику и возможность перерастания массовых сборищ в русский бунт, бессмысленный и беспощадный, полагаю необходимым пойти дальше, чем коллеги из Минска. А именно..."
И тут звонок. Министр Иванов, вице-премьер, новоназначенный руководитель военно-промышленной комиссии.
– Что они, Питирим, так на меня окрысились? Ну, художественный свист, ну шаманы-шарлатаны... Есть из-за чего огород городить?
– Ты, Сергей Борисыч, шаманизм по советским фильмам изучал. Ну, может, томик Шукшина отрыл, все-таки филолог. Это же ре-ли-ги-я! Ты бы хоть в справочник заглянул. Верховного шамана Ельцин орденом наградил, и Путин тоже. Уважаемый человек! А ты – шарлатан...
– Я не знал, – выдавил из себя вице-премьер.
– Теперь будешь знать! – отрезал я.
"... а именно, обеспечить ужесточение контроля за местами общего пользования во всем ЦАО г. Москвы..."
Тьфу, опять звонок. Снова по военной линии. Генерал-полковник Маслов, главнокомандующий Сухопутными войсками. Хочет информировать меня лично и непосредственно.
– По делу рядового Сычева: пьянки в новогоднюю ночь не было, факты издевательств, избиений и глумлений со стороны старослужащих не подтверждаются.
Весьма бравый генерал. Надеется, доведу до сведения президента. Имеет основания.
– А главный военный прокурор? А судебно-медицинская экспертиза? Они же подтвердили?
– Скажу тебе, Питирим Игнатьич, откровенно – отдельные лица в военной прокуратуре предвзято относятся к вооруженным силам. Включились в антиармейскую кампанию.
– Получают деньги от зарубежных фондов?
Генерал-полковник красноречиво промолчал на том конце провода: мол, все может быть...
Снова взялся за перо. "... при этом следует сделать выводы из недоработок белорусских коллег. Прежде всего: зачем пришли днем? Публичное выгребание нечистот из коллектора косвенно свидетельствует о многочисленности сил оппозиции. В то время как по российским госканалам прошло, что в акции участвовали всего 500 человек, которые, замерзнув, быстро разошлись..."
И снова звонок! Ну, не дают работать. Коля Патрушев, любимый мой ученик. О здоровье справляется. Доложили, мол, ему, что выгляжу неважно. Не дождетесь! Намекаю, что скоро представлю свои размышления о противодействии экстремизму. Обрисовываю контуры идеи. Он в совершенном восторге.
– Профилактировать надо, а вы людей сзади по голове бьете! – укоряю. – Разве это способ борьбы с оппозицией?
– Да что ты, Питирим! – открестился Николай Платонович. – Окстись! Мы никого не бьем. Мы только создаем обстановку общественной нетерпимости. Указываем, где засел подрывной элемент. Фамилии, явки, адреса. У нас же, ты забыл, демократия и свобода выбора: каждый сам решает, на какую улицу ему идти и кого лупить. Мы только помогаем определиться.
Ну, не знаю, не знаю. Во все времена били, а сейчас перестали. С чего бы вдруг? Кладу трубку, продолжаю работу. "В связи с вышеизложенным полагаю целесообразным закрыть все туалеты, прилегающие к местам проведения политических акций оппозиции, и заблаговременно заварить все канализационные люки. В крайнем случае – создать сетевую структуру быстрого реагирования, подчиненную начальнику специального подразделения, каковое надлежит создать в ФСБ..."
И, конечно, звонок. Что там еще? Священника отстранили от служения – Ходорковскому посочувствовал? Суд в Питере? Девятилетнюю девочку убили, 11 ножевых ранений – а убийц нет, одни хулиганы? Или еще что-то? Так я никогда ничего не допишу. Отключил телефон.
Да, именно, – госмонополия на отправление естественных нужд, или Монополия "Г"! Как только начнется какая бодяга, сразу все туалеты – на замок. Эти бузотеры, экстремисты, лимоны и яблоки, потолкаются, покричат и, воленс-ноленс, разойдутся...
Но если враги подорвут Главную Канализационную Трубу, идущую из Кремля... Страшно подумать! Все захлебнутся. Хотя уже и сейчас...
Все события и персонажи являются вымыслом. Любые совпадения случайны.
